Луиза Августа Вильгельмина Амалия (нем. Luise Auguste Wilhelmine Amalie; 10 марта 1776, Ганновер — 19 июля 1810, замок Хоэнцириц) — принцесса Мекленбург-Стрелицкая, супруга Фридриха Вильгельма III и королева-консорт Пруссии. Бабушка российского императора Александра II.

Современники описывали Луизу как красавицу, чей непринуждённый стиль общения скорее был под стать представителям третьего сословия, нежели чопорной аристократии. Жизнь Луизы неразрывно связана с драматическими событиями борьбы Пруссии против Наполеона. Образ рано умершей Луизы сохранил молодость и красоту и для последующих поколений. Ещё при жизни королева Луиза стала объектом почти культового почитания, ещё больше распространившегося после её смерти. Королева Луиза стала символом нового подъёма Пруссии и объединения Германии. Её значение в истории Германии превзошло то влияние, которым она фактически обладала будучи королевой Пруссии.

Родительский дом, детство и юность

Родословная Луизы сложилась в результате целенаправленного заключения браков между знатью, не ограничивавшихся пределами малых германских государств. Её отец Карл II — принц из дома герцогов Мекленбург-Стрелицких. После учёбы в Женеве и нескольких поездок он принял представительскую и хорошо оплачиваемую должность губернатора курфюршества Ганновер на службе у своего зятя, короля Великобритании Георга III, который хотя и родился в Великобритании, но происходил из Ганноверского дома и правил своей немецкой родиной из Лондона.

В 1768 году в Ганновере Карл женился на 16-летней принцессе Фридерике Гессен-Дармштадтской. Пятеро из их десяти детей умерли в детстве, сама супруга Карла умерла в 29 лет через два дня после последних родов. Её дочери Луизе, принцессе Мекленбург-Стрелицкой, было в то время только шесть лет. Вдовец женился на младшей сестре первой жены Шарлотте, и тётка Луизы стала ей мачехой, однако также умерла через 15 месяцев опять же при родах своего сына Карла.

Некоторое время спустя детей герцога разделили. Два сына, Георг и Карл, остались с отцом в Ганновере. Шарлотта, старшая из четырёх сестёр, в 1785 году вышла замуж за правителя маленького герцогства Саксен-Гильдбургхаузен. В 1786 году воспитание сестёр Терезы, Луизы и Фридерики было доверено их бабушке Марии Луизе Альбертине, проживавшей в Дармштадте. Бабушка была умной пожилой дамой, которая позволяла своим внучкам в Старом дворце небольшого городка-резиденции Дармштадта некоторые вольности.

Луиза ещё в подростковом возрасте проявляла детскую непосредственность и игривость. К конфирмации трёх сестёр готовил пастор Дармштадта. О неизбежном обучении французскому языку и придворному этикету заботилась мадемуазель Саломея де Жельё, когда-то руководившая в тогда прусском Невшателе пансионом для девочек, а в Англии работала воспитательницей в аристократических семьях. Кроме того, принцессы обучались английскому языку, истории, немецкому языку, рисунку, живописи и игре на фортепиано.

Луиза не отличалась особым прилежанием в учёбе. Письма Луизы на французском языке всегда пестрели ошибками, и лишь гораздо позднее, в Берлине, она решила ликвидировать наиболее крупные пробелы в образовании. Она познакомилась с историей и философией и просила своих подруг Марию фон Клейст и Каролину фон Берг помочь ей с выбором литературы для чтения. На вилле госпожи фон Берг (1760—1826), придворной дамы, наставницы и доверенного лица, в Большом Тиргартене собирался литературный салон, придворная дама состояла в переписке со знаменитостями — Гёте, Гердером, Жаном Полем и имперским бароном фом унд цум Штейном. От неё Луиза получала рекомендации по современной литературе, у неё она просила книги, «которые, как вы считаете, мне нравятся и принесут мне самую большую пользу». В письме, адресованном Марии фон Клейст, кузине поэта Генриха фон Клейста, проясняются её литературные предпочтения: «Упаси меня бог от того, чтобы заботиться о моём духе и забыть о моём сердце», она скорее «выбросит все книги в Хафель», чем поставит разум выше чувств.^[1]

Жизнь принцесс в Дармштадте чередовалась с частыми визитами к многочисленной родне из гессенской и мекленбургской знати, поездками в Страсбург и Нидерланды. Часто принцессы бывали во Франкфурте-на-Майне, где с 1787 года старшая из сестёр Тереза была замужем за ещё пока не ровней ей, но очень богатым будущим князем Карлом Александром Турн-и-Таксисом. Не раз 14-летняя Луиза и её младшая сестра Фридерика бывали в гостях у госпожи советницы Катарины Элизабет Гёте, матери знаменитого поэта. Годы спустя он так вспоминала об этой встрече в письме своему сыну в Веймар: «Встреча с принцессой Мекленбургской меня несказанно порадовала — они были абсолютно свободны от жёсткого этикета, танцевали, пели и прыгали целый день…».^[2] Сёстры присутствовали во Франкфурте и в 1792 году на торжествах по случаю коронации Франца II, последнего императора Священной Римской империи, ставшего в 1804 году первым императором Австрии. Луиза открывала праздничный бал в посольстве Австрии вместе с молодым имперским графом Клеменсом Меттернихом, впоследствии прославленным дипломатом и государственным деятелем.

В начале марта 1793 года обе сестры, которым соответственно исполнилось 17 и 15 лет, были представлены королю Пруссии Фридриху Вильгельму II, который так отозвался об этой встрече: «Как только я увидел двух ангелов в первый раз, это было у входа в комедию, я был настолько поражён их красотой, что был просто вне себя, когда бабушка представила мне их. Я очень желаю, чтобы мои сыновья увидели их и влюбились в них […] Я сделаю всё возможное, чтобы они виделись почаще и хорошо познакомились. […] Они дали своё согласие, и скоро состоится сговор, предположительно в Мангейме. Старший женится на старшей, а младший — на младшей».^[3] Впервые Луиза встретилась со «старшим», 22-летним кронпринцем Фридрихом Вильгельмом 14 марта 1793 года, 19 марта он сделал ей личное предложение и 24 апреля в Дармштадте состоялась официальная помолвка. Брачным договором устанавливалось, что Луиза будет получать определённую сумму «в собственное распоряжение», которая значительно возрастёт в случае рождения сына; за дочь ничего подобного не предусматривалось. Между тем принц Луи, «младший», обручился с сестрой Луизы Фридерикой, хотя и против своей воли и только по соображениям государственной необходимости, поскольку он был уже влюблён в другую, но ниже себя по положению. Двойная свадьба была согласована на Рождество 1793 года.

Первые годы брака

Кронпринцесса

22 декабря сёстры прибыли в празднично украшенный Берлин. Маленькая девочка в белом платье приветствовала принцесс, рассказав стихотворение, Луиза подняла ребёнка на руки и поцеловала. Когда ей сказали, что такое поведение не подобает её высокому положению, Луиза отреагировала с явным непониманием. Этот случай, многократно пересказанный, положил начало той исключительной популярности, которой Луиза пользовалась у берлинцев. 24 декабря 1793 года в белом зале берлинского Городского дворца в соответствии со старинной придворной церемонией состоялось бракосочетание Луизы и кронпринца. По свидетельству очевидцев жених, обычно стеснительный интроверт, в этот день веселился без устали. Спустя два дня поженились Фридерика и принц Луи. Молодожёны поселились в двух соседних зданиях на Унтер-ден-Линден: Дворец кронпринцев и Дворец кронпринцесс. Здесь появилась известная скульптурная группа «Принцессы», выполненная Готфридом Шадовом по заказу короля Фридриха Вильгельма II. Во Дворце кронпринцев скульптору было выделено помещение под временную мастерскую, он часто виделся с принцессами, и ему было даже позволено снять мерки «с натуры». Кронпринц Фридрих Вильгельм, супруг Луизы, остался недоволен натуралистичным образом, достаточно подчёркивающим фигуру Луизы несмотря на обильную драпировку. К тому же рано овдовевшая Фридерика из-за своего скандального поведения вскоре стала нежеланным лицом при дворе. Став королём, Фридрих Вильгельм позаботился о том, чтобы скульптура на десятилетия исчезла с глаз публики.

Жизнь при прусском дворе вынуждала Луизу приспосабливаться к незнакомым людям, правилам и обязанностям. Её необузданная природа часто этому сопротивлялась. Старшей придворной дамой к ней была приставлена опытная 64-летняя графиня София Мария фон Фос, уже прослужившая несколько десятилетий при королевском дворе. После нескольких конфликтов, происходивших поначалу из-за строгого профессионального подхода придворной дамы и склонности Луизы к необычному поведению, фон Фос стала для кронпринцессы, а позднее королевы незаменимой наставницей в придворном этикете и до последнего оставалась для неё доверенной советчицей и подругой.

Привыкнуть к новой для себя ситуации Луизе помогал и Фридрих Вильгельм, который в частной жизни избегал любого рода напускной официоз. Супруги разговаривали просто, что было необычно для людей этого уровня. Они общались друг с другом на «ты», называли друг друга «мой муж» и «моя жена». Им нравились прогулки без свиты по Унтер-ден-Линден, посещение народных гуляний, например, берлинской рождественской ярмарки или Штралауского улова, что с одобрением воспринималось местным населением. Их склонность к простоте обусловила и выбор мест проживания. В Берлине они предпочли Городскому дворцу Дворец кронпринцев, лето они проводили преимущественно в загородном поместье Парец близ Потсдама. Скромный дворец, который за свое местоположение получил у современников прозвище «дворец Сельская тишь», позволял Фридриху Вильгельму отдохнуть от дел и обеспечивал Луизе свежий воздух и покой, которые она так ценила во время своих многочисленных беременностей.

Луиза в роли матери соответствовала всем ожиданиям. За чуть менее 17 лет супружеской жизни она произвела на свет десять детей, семь из которых достигли зрелого возраста, что для уровня медицины и гигиены того времени было исключительно высоким показателем. Многие из детей добились самого высокого положения. Старший сын Луизы Фридрих Вильгельм IV правил Пруссией в 1840—1861 годах, его младший брат Вильгельм наследовал ему на прусском троне и в 1871 году был провозглашён германским императором. Дочь Фридерика Шарлотта в 1817 году вышла замуж за наследника русского престола Николая и в 1825 году стала царицей под именем Александра Фёдоровна. Дети всегда росли с матерью. Несмотря на то, что их образование по большей части было возложено на нанятых воспитателей и отношение короля к своим детям временами оценивалось как достаточно дистанцированное, образ многодетной счастливой семьи послужил образцом для формировавшегося буржуазного общества XIX века.

Молодая королева

Фридрих Вильгельм II умер 16 ноября 1797 года. Его смерть не вызвала печали в Пруссии. Неудачная внешняя политика, многочисленные любовницы и расточительность Фридриха Вильгельма II нанесли серьёзный вред стране и её имиджу. Вступившему на прусский трон стеснительному на людях и неречистому Фридриху Вильгельму III было 27 лет. Он не был способен принимать решения и не готов править обременённым проблемами королевством в сложные времена. Королеве Луизе был 21 год.

Последним значительным внешнеполитическим актом Фридриха Вильгельма II стало заключение сепаратного Базельского мира в 1795 году. Пруссия вышла из альянса, сформированного в так называемой Первой коалиционной войне против Франции, потеряла территории на левом берегу Рейна, Северная Германия объявила нейтралитет. Приобретённый таким образом мир обеспечил Пруссии ряд «спокойных лет», как они были названы впоследствии. Внутренняя политика нового короля характеризовалась строгой экономностью, перейти к назревшим основополагающим реформам в управлении и армии он так и не решался. Во внешней политике он настаивал на нейтралитете любой ценой.

Проблемы возникли с сестрой Луизы Фридерикой, которую всегда связывали с королевой особенно близкие отношения. «Принцесса Луи», как её называли после свадьбы с прусским принцем, после короткого брака без любви овдовела в 18 лет. В предоставленном вдове дворце Шёнхаузен она крутила многочисленные романы. Графиня Фос в своём дневнике писала: «Она слишком хорошо умеет себя утешать».^[4] Всё закончилось скандалом: Фридерика ожидала внебрачного ребёнка. Луиза узнала об этом слишком поздно, незадолго до Рождества 1798 года и была глубоко разочарована прежде всего отсутствием у сестры доверия к ней. Фридерика спешно вышла замуж за принца Сольмс-Браунфельсского, предположительного отца будущего ребёнка, лишилась титула и двора. Скандальная чета была вынуждена покинуть Берлин, оба ребёнка от первого брака остались в столице. В конце концов в третьем браке с Эрнстом Августом I, герцогом Камберлендским, Фридерика стала в 1827 году королевой Ганновера.

Фридрих Вильгельм и Луиза совершили несколько так называемых поездок для выражения верности. В мае и июне 1798 года они проехали по Померании, Восточной Пруссии и Силезии, в мае-июле 1799 года он отправились в западную часть страны, во Франконию и Тюрингию. В августе 1800 года они совершили восхождение на силезскую Снежку, впоследствии эту экскурсию королева называла особо счастливым моментом своей жизни. Во всех поездках население восхищалось внешним видом и манерами королевы. Такое же восхищение она снискала и в столице, в том числе и у представителей дипломатического корпуса. Секретарь британского посольства писал своим сёстрам: «В берлинском обществе, особенно среди молодых людей царит чувство рыцарской преданности королеве […] Немногие женщины одарены таким очарованием, как у неё […] Но мне нужно держать себя в руках, иначе вы подумаете, что красота и миловидность прусской королевы Луизы вскружили мне голову, как уже многим другим».^[3]

Между тем давление Наполеона на Северную Германию усиливалось. Союз Пруссии с Россией казался подходящим ответным средством. В мае и июне 1802 года Фридрих Вильгельм III и королева Луиза побывали в Мемеле и там встретились с Александром I. Встреча, не имевшая особого политического значения, оставила глубокий след в жизнеописаниях Луизы. Молодой император произвёл на королеву огромное впечатление. В её записях обнаружено: «Император — один из тех редких людей, которые соединяют в себе все самые любезные качества со всеми настоящими достоинствами […] Он великолепно сложен и имеет очень статный вид. Он выглядит как молодой Геркулес.»^[5] Александр в свою очередь был очарован Луизой. Фридрих Вильгельм III отреагировал без ревности, но с гордостью, появлявшейся у него всегда, когда восхищались его супругой. Многие биографы задаются вопросом о том, могли ли связывать Александра и Луизу какие-либо близкие отношения. Ответ всегда отрицательный с вероятностью, граничащей с уверенностью.

В 1803—1805 годах королевская чета побывала с поездками во франконских владениях, в Дармштадте, Тюрингии и Силезии. С 25 октября по 4 ноября 1805 года в Потсдаме гостил император Александр, убеждавший короля вступить в новый военный союз, который заключили Австрия и Россия против Наполеона. Фридрих Вильгельм III медлил, но предусмотрительно объявил мобилизацию. В декабре 1805 года русские и австрийцы были разбиты в битве под Аустерлицем. В июне-июле 1806 года Фридрих Вильгельм с Луизой отдыхали в Бад-Пирмонте. Так закончились для Пруссии «спокойные годы».

Война и бегство

12 июля 1806 года в Париже был заключён договор об учреждении Рейнского союза. Наполеон значительно расширил сферу своего влияния на германской территории. Пруссия восприняла это как провокацию, но король по-прежнему не мог принять решение. Лишь по настоянию нескольких советников — министра фон Штейна, генерал-лейтенанта Эрнста фон Рюхеля и принца Луи Фердинанда и под влиянием своей супруги, считавшей Наполеона «моральным чудовищем», он поменял своё мнение и 9 октября 1806 года объявил войну Франции. Луиза, занимавшая центральное место в так называемой «партии войны» достигла, вероятно, пика своего политического влияния. Спустя всего пять дней плохо управляемые, несогласованно воевавшие прусские части потерпели унизительное поражение в битве при Йене и Ауэрштедте. Резервная армия в Галле была разбита, и почти все укреплённые города сдались без боя. 27 октября 1806 года Наполеон с триумфом вступил в Берлин.

Фридрих Вильгельм III и Луиза находились недалеко от поля битвы, в хаосе разгрома они были вынуждены спасаться разными дорогами. Луиза с детьми, своим личным врачом Кристофом Вильгельмом Гуфеландом и графиней Фос с многочисленными остановками в Ауэрштедте, Веймаре и Бланкенхайне добралась до Кёнигсберга. Там она тяжело заболела «нервной горячкой», как тогда называли тиф. Ещё во время её болезни возникла угроза, что Наполеон со своей армией достигнет Кёнигсберга. Гуфеланд предложил остаться с королевой, но она отказалась: «Я лучше отдам себя в руки божьи, чем этого человека».^[6] Дальше бежать оставалось только в Мемель, находившейся на крайнем севере страны. В сильный мороз и метель тяжелобольная Луиза с детьми и обслугой отправилась в путь по практически непроходимой зимой Куршской косе. Через три трудных дня и холодных ночи цель была достигнута, и Гуфеланд с удивлением констатировал даже некоторое улучшение состояния королевы. Этот эпизод, наряду с её встречей с Наполеоном, рассказываемый и изображаемый с большей или меньшей долей драматизма, прочно вошёл во все биографии и легенды, посвящённые королеве Луизе.

Встреча Луизы с Наполеоном в Тильзите

Фридрих Вильгельм III добрался до Мемеля другой дорогой, там прусская королевская чета встретилась с российским императором, пообещавшим свою поддержку. Но 14 июня 1807 года Наполеон победил русскую армию вместе с последними остатками прусской армии в битве под Фридландом. Начавшиеся вслед за этим мирные переговоры проходили в пышной палатке, установленной на плоту на реке Неман. Поначалу прусский король был допущен лишь среди второстепенных лиц, пока Россия заключала с Наполеоном сепаратный мир. Поскольку уже было очевидно, сколь беспощадно французский император обойдётся с уже побеждённой Пруссией, прусский парламентёр граф Калькройт изложил королю своё мнение о том, что «хорошее действие возымело бы, если бы её величество королева могли бы быть здесь, и чем раньше, тем лучше». Но Фридрих Вильгельм незадолго до этого написал своей супруге в Мемель о своих впечатлениях от Наполеона: «Я видел его, я разговаривал с этим адским чудовищем, созданным Вельзевулом, чтобы стать наказанием земли! […] Нет, никогда у меня не было столь сурового опыта…». Несмотря на это он передал Луизе предложение Калькройта. Луиза ответила: «Ваше письмо с приложением от К. добралось до меня вчера поздним вечером. Его содержание произвело впечатление, которое вы предполагали. Тем не менее, моё решение было твёрдым в тот же момент. Я спешу, я лечу в Тильзит, если вы того желаете».^[7]

Встреча с Наполеоном состоялась в Тильзите 6 июля 1807 года в доме советника юстиции Эрнста Людвига Зира, где Наполеон проживал во время переговоров.^[8] Луиза была одета в украшенное серебряной нитью платье из крепа и несмотря на боязливую напряжённость выглядела по свидетельству очевидцев прекраснее, чем когда-либо. Главный министр Карл Август фон Гарденберг обстоятельно подготовил Луизу к беседе. Он посоветовал ей быть любезной, говорить прежде всего от лица супруги и матери и ни в коем случае не вести подчёркнуто политических разговоров. Королеву ожидал сюрприз. Вместо внушающего страх чудовища на встрече с ней появился впечатляющий, очевидно, высокоинтеллектуальный человек, приятный в беседе. Луиза просила о сдержанном подходе на мирных переговорах, Наполеон давал неопределённые ответы, но сделал комплимент её гардеробу. Когда он спросил, как же Пруссия могла проявить такую неосторожность и напасть на него, Луиза дала часто цитируемый ответ: «Слава Фридриха Великого ввела нас в заблуждение по поводу наших средств».^[9] Позднее она положительно оценила свои личные впечатления от этой беседы. И поскольку и император оказался под впечатлением, время взаимных оскорблений закончилось, за исключением замечания Наполеона, сделанного им позднее о том, что ему казалось, будто он слушал «попугая Гарденберга». До этого Наполеон неоднократно чрезвычайно пренебрежительно отзывался о Луизе: она якобы несёт вину за начало войны, она «женщина с прелестными чертами, но слабая духом … Её, должно быть, мучают страшные угрызения совести за те страдания, которые она причинила своей стране».^[10] Оккупировав Берлин, Наполеон отдал распоряжение опубликовать часть обнаруженной частной переписки Луизы, в свою очередь Луиза никогда не скрывала своего глубокого отвращения к Наполеону и своей убеждённости в его аморальности.

Каких-либо конкретных признаний королева не делала. О разговоре тет-а-тет, продлившемся около часа, император сообщил своей супруге Жозефине Богарне в Париж: «Королева Пруссии действительно обворожительна, она была полна кокетства со мной. Но не ревнуй, я как восковая холстина, с которой всё скатывается. Мне было нелегко быть галантным».^[11] На деле условия заключённого 9 июля 1807 года Тильзитского мира оказались для Пруссии крайне жёсткими. Государство потеряло половину своей территории и населения: все земли западнее Эльбы и польские владения. Французская оккупационная армия стояла на довольствии Пруссии. Контрибуционные обязательства в размере 400 млн талеров значительно превышали возможности страны. Но Пруссия сохранилась как государство, благодаря ходатайству русского императора, очень заинтересованного в буферном государстве между своей империей и Наполеоном.

Ссылка в Восточной Пруссии

После заключения оскорбительного мира Луиза видела свою основную задачу в то, чтобы ободрить короля, который часто в отчаянии поговаривал об отречении, и дать ему опору в счастливой семейной жизни. Она сама металась от уныния к надежде. В апреле 1808 года она писала своему отцу: «В моей жизни больше нет надежд… Божественное провидение явно вводит новый мировой порядок, и будет другой порядок вещей, поскольку старый уже отжил своё и … обрушился. Мы уснули на лаврах Фридриха Великого.. В мире будет хорошо только от хороших людей, … поэтому я надеюсь, что за нынешними недобрыми временами придут лучшие…»^[12] Но недобрые времена пока продолжились в Кёнигсберге. Луиза тосковала по общению в Берлине и плохо переносила суровый климат Восточной Пруссии. Она страдала от простуд, сопровождавшихся жаром, головных болей и удуший. В письме брату она жаловалась: «Климат Пруссии отрватительнее, чем это можно выразить. Моё здоровье полностью разрушено».^[13]

Сначала прусскому королю и его семье было отказано в возвращении в Берлин. Фридрих Вильгельм III правил в сохранившейся части королевства из Кёнигсберга. Барон фон Штейн запустил первые неотложные реформы: в 1807 году — освобождение крестьянства, в 1808 году — городскую реформу. Герхард фон Шарнхорст, Август Нейдхардт фон Гнейзенау и Герман фон Бойен приступили к реформе прусской армии. Луиза практически не вникала в детали этих нововведений. У неё было мало общего с резким холериком Штейном, она писала: «Он и так считает меня самкой, очень легкомысленной».^[12] Штейн, сокративший наполовину содержание себе и своим чиновникам, требовал серьёзных мер экономии в королевском бюджете. Всё, от чего можно было отказаться, вплоть до украшений королевы, было продано. Зимой 1808-09 годов королевская чета гостила восемь недель в Санкт-Петербурге по приглашению российского императора. Штейн напрасно высказывался против развлекательной поездки, указывая, что любая имеющаяся в наличии денежная сумма настоятельно требуется в разрушенной войной Восточной Пруссии. Луиза наслаждалась балами, ужинами и другими публичными мероприятиями в резиденции российского императора. Но она не могла не увидеть контраста со своей собственной ситуацией: «От бриллиантов в глазах рябит… Всякого рода великолепие превосходит любые ожидания. Какие здесь вещи из серебра и бронзы, зеркала, хрусталь, картины и мраморные статуи, это грандиозно».^[14] Встречи с императором Александром I протекали достаточно прохладно по сравнению с расслабленной атмосферой в прежних случаях.

Возвращение и смерть

После того, как Наполеон позволил вернуться в Берлин, королевская семья прибыла в столицу 23 декабря 1809 года. Приём берлинцев был потрясающе сердечным, как при прибытии во дворец, так и во время вечерней прогулки по празднично освещённому городу. За этим последовала череда приёмов и торжественных обедов, театральных представлений и оперных постановок. Впервые на эти торжества были приглашены офицеры недворянского происхождения и буржуазные семейства. О по-прежнему мрачном политическом положении Луиза писала 27 января 1810 года в письме к Гарденбергу: «Мы всё также в высшей степени несчастны. Тем не менее, жизнь здесь в Берлине более сносная, чем в Кёнигсберге. Как минимум, блеск нищеты в прекрасном окружении, которое отвлекает, а в Кёнигсберге была нищета по-настоящему».^[15] Луиза прилагала все усилия, чтобы вернуть Гарденберга на прусскую государственную службу. Она видела в нём советника, в котором нуждался её нерешительный супруг. Несмотря на имевшиеся предубеждения Наполеон в конце концов согласился, ведь только Гарденбергу он мог доверить сбор колоссальных контрибуций, возложенных на Пруссию.

От поездки в Бад-Пирмонт, запланированной на лето для поправки здоровья Луизы, пришлось отказаться по финансовым и политическим причинам: Пруссия была фактически банкротом, а в Пирмонте в то время находились два брата Наполеона. Вместо этой поездки было решено съездить в Нойштрелиц, где с 1794 года правил Мекленбург-Стрелицем отец Луизы. Дармштадтская бабушка также проживала там. Графиня Фос, которой было уже за 80, тоже отправилась на экскурсию. Из письма отцу становится понятно, насколько Луиза была рада этой поездке: «Я просто пылаю от радости и горю».^[16] 25 июня 1810 года она приехала в Нойштрелиц, а Фридрих Вильгельм должен был прибыть позже. После краткого пребывания в городе-резиденции был назначен переезд во дворец Хоэнцириц, летнюю резиденцию герцога. На 30 июня 1810 года была запланирована поездка в Райнсберг, которая так и не состоялась, поскольку у Луизы начался жар, и она осталась в постели. Местный врач диагностировал воспаление лёгких, не угрожавшее её жизни. Вызванный из Берлина личный врач короля Эрнст Людвиг Гейм также не обнаружил серьёзных поводов для беспокойства. 16 июля прошёл ещё один консилиум, поскольку симптомы — приступы удушья и нарушение кровообращения — значительно усугубились. Срочным курьером графиня Фос уведомила короля, и незадолго до пяти утра 19 июля 1810 года он прибыл в Хоэнцириц вместе с двумя старшими сыновьями. Спустя четыре часа Луиза умерла.

При вскрытии тела Луизы выяснилось, что одна половина лёгкого была разрушена, также была обнаружена опухоль на сердце. Графиня Фос сделала в своём дневнике такую запись: «Врачи говорят, что полип в сердце был следствием большого и продолжительного горя».^[17] Тело Луизы при большом стечении народа было перевезено в Берлин и выставлено на три дня для прощания в городском дворце. Похороны состоялись 30 июля в Берлинском соборе. Спустя пять месяцев, 23 декабря 1810 года Луиза Мекленбург-Стрелицкая обрела последнее место упокоения в мавзолее в парке при Шарлоттенбургском дворце, возведённом Генрихом Генцем при участии Карла Фридриха Шинкеля. Надгробная скульптура королевы, шедевр Берлинской скульптурной школы, создал Кристиан Даниэль Раух в 1811—1814 годах. Фридрих Вильгельм III принимал в этой работе активное участие, высказывая свои пожелания и предложения. Сам он также был похоронен в этом мавзолее в 1840 году. Мавзолей стал местом всенародного паломничества, важным культурным центром поклонения королеве Луизе.

• Памятник в Гранзе на месте остановки по пути следования траурной процессии в Берлин

• Внутри мавзолея. 1895

• Орден Луизы

• Мемориал в комнате во дворце Хоэнцириц, где умерла Луиза. Снимок 1910 года.

Первые акты почитания

Уже 29 июля 1810 года жители Гранзе подали прошение о создании памятника Луизе на том месте, где траурная процессия с телом Луизы останавливалась на ночь по пути в Берлин. Король дал согласие с условием, что памятник будет возведён на добровольно собранные средства. Памятник по проекту Карла Фридриха Шинкеля был отлит на Прусском королевском сталелитейном заводе и торжественно открыт 19 октября 1811 года. В 1813 году Фридрих Вильгельм II учредил Железный крест, датой учреждения которого он назначил 10 марта, день рождения Луизы. Шинкель изготовил его по проекту самого короля. В 1814 году был учрежден орден Луизы, которым за особые заслуги награждались исключительно женщины.

Мифологизация королевы Луизы

Буржуазная королева

Мифологическое преображение Луизы пережило в своей истории череду менявшихся мотивов. Вначале помимо красоты и обаяния превозносились её простота и сердечность, воспринимавшиеся как буржуазные добродетели. Преклонение перед Луизой следует рассматривать на историческом фоне разворачивавшейся Французской революции. Передовая буржуазия испытывала симпатию к первоначальным идеям революционеров. Но когда революционные требования сменили насилие и террор, отношение в Германии к французским революционерам изменилось. Реформы были необходимы, но без насилия. Ощущалась необходимость признания буржуазных ценностей «сверху», в рамках конституционной монархии. В этих надеждах происходила идеализация Луизы и её семьи.

Выдающиеся поэты и писатели того времени — Новалис, Клейст, Жан Поль, Август Вильгельм Шлегель преклонялись перед молодой королевой. Новалис привлёк к себе внимание своим программным сочинением «Вера и любовь, или король и королева», опубликованном в новом ежемесячном журнале «Ежегодники прусской монархии при Фридрихе Вильгельме III». Сочинение начиналось рядом восторженных стихотворений, посвящённых королевской чете, а фрагменты в прозе создавали картину общества, в котором семью и государство, буржуазию и монархию объединяла вера и любовь. Король проводил в своей стране реформы, поддерживал искусство и науки. В своей красоте, нравственности и хозяйственности королева воплощала в себе идеал для всех женщин, её портрет должен был украшать каждый дом. Фридрих Вильгельм III отверг это сочинение. Он не видел в нём отражение своих способностей и намерений, лесть он не любил, а монархия на парламентарной основе не отвечала его представлениям. Поэтому публикации продолжения сочинения в «Ежегодниках» он не допустил. Тем не менее, Луиза и Фридрих Вильгельм III продолжали оставаться носителями надежд прусской буржуазии.

Если сравнить многочисленные портреты королевы Луизы, созданные до её смерти в 1810 году, становится очевидным, что ни один портрет не похож на другой. Эту особенность подмечали ещё современники. Объяснение обнаруживается в газете Berliner Abendblätter от 6 октября 1810 года: «При жизни Её Величества ни одному художнику не удалось создать образ, хоть сколько-нибудь похожий на них. И кто отважится воспроизвести … эту благородную и такую безоблачную красоту?». После смерти Луизы, когда «сокрушительному сравнению с недостижимым оригиналом уже не произойти», стало возможным создать более точные изображения.^[18] Такие более поздние изображения часто создавались по посмертной маске Луизы, которую в Хоэнцирице снял герцогский архитектор и придворный скульптор Кристиан Филипп Вольфф.

• Луиза в 1796 году

• Луиза в 1797 году

• Луиза в 1798 году

• Луиза в 1801 году

Мученица

После поражения Пруссии в войне с Наполеоном на первый план выдвинулся новый мотив в культе Луизы — испытания, выпавшие на долю Луизы в трудные времена, превращение обаятельной жизнерадостной красавицы, близкой народу, в обожествляемую страдалицу. Понятия «жертва» и «страдания» стали центральными категориями в обиходе историков и художников того времени, интерпретировавших роль Луизы. В этой интерпретации Луиза приняла на себя все те унижения, которые доставила её стране Франция. В Тильзите она мужественно выступила против властелина Европы, решительнее, чем её колеблющийся супруг, и пожертвовала собой за свой народ, напрасно обратившись с просьбой к врагу, которого она считала моральным чудовищем. Луиза испытала на себе все тяготы войны и умерла от разрыва сердца, как было интерпретировано медицинское заключение.

Вскоре после своей смерти она стала в этой роли символом Освободительных войн, которые стилизовались под поход мести за мученицу-патриотку, что находило полное отражение в сочинениях поэтов Освободительных войн. Теодор Кёрнер предлагал прикреплять портрет Луизы как икону в праведной войне на знамёна воинов-освободителей и писал: «Луиза — дух-хранитель Германии. Луиза — лозунг мести». Поэт Фридрих де ла Мотт Фуке, как и Кёрнер добровольно отправившийся воевать, описывал распространённую среди солдат «милую легенду о том. что королева Луиза жива, а её смерть — обманом … Кто посмеет этому возразить?»^[19] Популярностью пользовалась история о том, что прусский маршал Гебхард Леберехт фон Блюхер после битвы при Ватерлоо, то есть после окончательной победы над Наполеоном, 7 июля 1815 года с высоты Монмартра якобы крикнул: «Теперь Луиза отомщена!».^[12]

Прусская Мадонна

В школьном образовании целенаправленно распространялся и воспроизводился для следующих поколений официальный образ Луизы. В народных школах сами учебные материалы были сокращены до минимума, а на первый план выдвинулись религия и патриотизм. Луиза упоминалась практически во всех школьных предметах, не только на занятиях по истории, немецкому языку, религии, но и по математике и географии. Патриотические дни памяти укрепляли связь с идеалом Луизы. По распоряжению ведомства школьного образования по случаю 100-летия со дня рождения королевы Луизы во всех школах для девочек были отменены занятия, вместо которых ученицам читали доклад о «жизнеописании августейшей госпожи …, которая во времена глубочайших страданий столь жертвенно отдавала себя возвышению народа и подавала высокий пример всем будущим поколениям».^[20]

Миф Луизы поддерживали словари и энциклопедии. Они претендовали на объективность подаваемых знаний, но одновременно способствовали формированию легенды. Уже в Conversationslexicon 1834 года говорилось: «Она с раннего возраста привыкла сочетать всё видимое, земное с невидимым, высоким и конечное с бесконечным», а в Damen Conversations Lexicon Луиза описывалась как «ангел мира и доброты» и «мать всех своих подданных».^[21]

Постепенно в почитании Луизы всё большее место стал приобретать аспект материнства, что отвечало роли её сыновей в восстановлении Пруссии и образовании империи. В 1848 году король Фридрих Вильгельм IV, её старший сын, заявил: «Единство Германии близко моему сердцу, оно унаследовано от моей матери».^[22] Триумф второго сына Вильгельма стал апогеем символического влияния Луизы: Наполеон III, племянник её великого противника Наполеона Бонапарта, объявил войну Пруссии 19 июля 1870 года, в 60-ю годовщину смерти Луизы. Уезжая на войну, Вильгельм I преклонил колено перед саркофагом своей матери. В отличие от 1806 года этот военный поход закончился победой, и в следующем году в Версале Вильгельм был провозглашён императором. По возвращении в Берлин 17 марта 1871 года он вновь пришёл к могиле матери. После этих проникнутых символикой исторических событий жизнь Луизы стала неотъемлемым и систематически поддерживаемым мифом кайзеровской Германии. В общественном сознании проводилась чёткая связь так называемой жертвенной смерти Луизы с победой над Наполеоном и образованием Германской империи.

После провозглашения сына Луизы Вильгельма императором получил распространение образ Луизы-матери. Свой вклад в почитание Луизы внесли художники Густав Рихтер и Карл Штеффекк, скульпторы Эрдман Энке и Эмиль Хундризер. Особый резонанс вызвала статуя «Королева Луиза с принцем Вильгельмом», первоначально созданная в 1897 году Фрицем Шапером как стукко для уличного оформления в размере больше натуральной величины, а затем перенесённая в мрамор по приказу Вильгельма II. Статуя изображает Луизу величественно спускающейся по лестнице, держа будущего императора на руках как богоматерь младенца Иисуса. С этой «прусской мадонны» были выполнены многочисленные уменьшенные копии из слоновой кости, гипса и мрамора, но оригинал не сохранился.

Книжный рынок был переполнен тривиальной литературой о Луизе, предназначавшейся преимущественно для девушек, зачастую снабжённые приторными иллюстрациями. Насчитывалось 391 произведение с таким, например, типичным названием «Королева Луиза. Жизнеописание. Немецкой молодёжи посвящается». Это произведение писательницы Марии фон Фельзенекк заканчивалось словами: «Да, ангелом кротости и мягкости, красоты и величия была она увековечена […] и пока немцы будут говорить о добродетелях немецких правителей, имя королевы Луизы будет сиять светлой, возвышенной величественностью».^[23] Очень успешным стал изданный в 1896 году альбом с рисунками крупного формата и несколько выше качеством «Королева Луиза. 50 рисунков для стар и млад» художников-баталистов Карла Рёхлинга и Рихарда Кнётеля.

• Иллюстрации из альбома «Королева Луиза. 50 рисунков для стар и млад»
• Свадьба. 1793.

• Луиза в домашнем окружении. Ок. 1800

• Бегство в Мемель. 1807.

• Возвращение в Берлин. 1809

Различные биографы и историки XIX века стремились подойти к освещению темы Луизы более дифференцированно, не подвергая серьёзным сомнениям поддерживаемый государством миф, считавшийся ценным для народного образования. Писатель Фридрих Вильгельм Адами написал биографию, основывавшуюся на записях Каролины фон Берг, впервые изданную в 1851 году и пережившую 18 изданий. Автор не дал усомниться в своём почитании королевы Луизы, но дистанцировался от некой легендарности и украшательства. В 1876 году историк Генрих фон Трейчке выступил с часто цитировавшейся официальной торжественной речью по случаю 100-летнего юбилея Луизы. Во вступлении он выразил некоторые свои предубеждения в отношении того, что он обозначил как «народные предания», и заявил, что наука должна не следовать идеалу, а скорее демонстрировать пределы даже самых благородных людей. Но в дальнейшем он практически не дистанцировался от распространённых биографий, используя такие обороты, как «изнуряющая боль за судьбу страны, убивавшая её нежное тело» и как особое достоинство подчёркивал женскую пассивность королевы: «… Но ни единым шагом она не перешла те рамки, которые перед её полом ставят древние немецкие обычаи. О делах так мало можно сказать, и это проба её женского величия».^[24]

В целом преображённый образ Луизы был лишён всех черт прямой политической деятельности, хотя существуют многочисленные свидетельства того, что Луиза поддерживала планы прусских реформаторов. В частности, она решительно заступалась за Гарденберга, пыталась побудить часто сомневавшегося короля принять важные решения, например, объявить войну Наполеону. Фридрих Вильгельм III в своих воспоминаниях по этому поводу писал так: «Многие люди заблуждались, считая, что моя жена имела определённое влияние на деятельность правительства …», — хотя фактически же это было неправдой.^[25] Глубинная связь Луизы с тяжёлой судьбой народа всегда подчёркивалось одновременно с «женской» пассивностью её участия. «Она рано осознала границы, поставленные перед её полом природой и человеческими законами». Её влияние, как считалось, заключалось в первую очередь в том, что она создавала для короля счастливое семейное окружение.^[26]

Соответственно женским воспринималось всё то, что находилось в центре внимания разнообразных учреждений, связанных с именем Луизы. Орденом Луизы награждались женщины, дававшие «мужам в наших храбрых войсках … с тщательной заботливостью утешение и облегчение».^[27] Наряду с многочисленными школами для девочек имя Луизы носил фонд, с 1807 года опекавший «опустившихся и покинутых мальчиков», а также институт, готовивший немецких воспитательниц, которыми предполагалось заменить французских гувернанток, работавших в благородных семействах. В объявлении сбора средств на этот институт в отношении Луизы особенно подчёркивалось: «Её домовитость, её верная любовь к своему супругу и детям, её понимание всего, что хорошо, благородно и велико».^[28]

Веймарская республика и Третий рейх

В ограниченном объёме Луиза оставалась идеальным образом и в Веймарской республике, хотя её почитание более не поддерживалось на государственном уровне. Её стойкость в трудные времена переносилась на полную тягот ситуацию после поражения Германии в Первой мировой войне. Она воспринималась символом в таких политических группировках, как Немецкая национальная народная партия и Союз королевы Луизы. НННР представляла собой консервативную монархическую партию правого толка, которая в 1933 году единодушно перешла в единую партию Третьего рейха, НСДАП, в своей предвыборной борьбе использовала плакаты с изображением королевы Луизы. Женская монархическая организация Союз королевы Луизы существовала в 1923—1934 годах и по своим политическим взглядам была близка антидемократическому «Стальному шлему».

В 1933-45 годах, при национал-социалистах, культ Луизы продолжал утрачивать своё значение. Национал-социалисты допускали единичные упоминания о Луизе, но не использовали в собственной пропаганде, даже в продвижении поддерживаемой государством многодетности. Передававшийся из поколения в поколение образ пассивно страдавшей женщины не вписывался в идеологическую концепцию пропагандировавшихся в то время мужской силы и твёрдости.

Конец мифа

Почитание Луизы в традиционной его форме завершилось после Второй мировой войны. В 1947 году победившие союзники формально ликвидировали прусское государство, законными наследниками которого объявили себя национал-социалисты, тем самым связав свои преступления с названием этого государства. В обоих немецких государствах, возникших после войны, Пруссия стала символом милитаризма и верноподданнического менталитета. В ФРГ дифференцированный подход в оценке прусской истории начался лишь в конце 1970-х годов, ещё позже это произошло в ГДР, где с пережитками того времени обошлись ещё более сурово. Королева Луиза занимала центральное место в мифе, почти 150 лет в той или иной степени прямо направленном против «заклятого врага», Франции. Во второй половине XX века эта направленность потеряла смысл, как и воплощавший её женский идеал, соединявший в одном лице верную супругу, многодетную мать и стойкую страдалицу, служащую родине.

Критические голоса

Более века образ Луизы в обществе сопровождали неограниченная похвала, почитание и почти обожествление. Но отдалённым фоном всегда раздавались другие голоса, высказывавшиеся как о личности королевы, так и о иногда безмерном её почитании. Критическое отношение к себе барона фон Штейна замечала сама Луиза. Другим критиком Луизы, лично знакомым с ней, был Фридрих Август Людвиг фон дер Марвиц. Генерал и ультраконсервативный политик, решительный противник реформ Штейна и Гарденберга, он бывал при прусском дворе вместе со своей супругой. Он видел в Луизе «триумф красоты и обаяния», хотя ей «никогда не доводилось совершить таких дел, которые бы обеспечили ей столь экзальтированную любовь и почитание», она также никогда не соприкасалась с народом, за исключением, «возможно, нескольких слов, которые можно было услышать от неё, — и они никак не были остроумными …». Кроме того, ему не нравилась «… её самовлюблённость. Она осознавала свою красоту […] и любила макияж больше, чем необходимо».^[29]

Писатель и дипломат Карл Август Фарнхаген фон Энзе писал, что массовое почитание Луизы вынудило Александра Гумбольдта отрицательно отзываться о характере Луизы.^[30] Теодор Фонтане давал высокую оценку «чистоте, блеску и безвинным страданиям» королевы, но решительно отвергал всё то, что очевидно не соответствовало исторической правде. В «Странствиях по Бранденбургской марке» в 1862 году он писал: «От общих слов своих почитателей Луиза пострадала больше, чем от злословия врагов. Она умерла не от „несчастий своей родины“, которую она, разумеется, считала достаточно горькой. Преувеличения, призванные побудить людей к эмоциям, вызывают лишь протест».^[31] С более принципиальной критикой выступил историк-марксист и социал-демократ Франц Меринг. Он обратился к эпизоду, когда барон фон Штейн в 1808 году рекомендовал воздержаться от поездки в Санкт-Петербург, ссылаясь на её высокие расходы, в то время как население Восточной Пруссии бедствовало. Меринг видел в этом типичный пример социальной безответственности королевского дома. Почитание Луизы он называл «византийским надувательством».^[32]

В настоящее время

Луиза перестала выступать мифически преображённой культовой фигурой. Тем не менее, она воспринимается как интересная, вызывающая эмоции личность в немецкой истории. Она занимает умы историков и литераторов, и как человек, и как миф. Её имя носят учреждения, улицы и площади. Луиза изображена на одной из почтовых марок, выпущенных почтой ФРГ в серии «Женщины в немецкой истории» в 1989 году. Торговля сувенирами и туризм в Берлине часто обращаются к теме королевы Луизы. Маршрут королевы Луизы, организованный Управлением государственных дворцов и садов Мекленбурга — Передней Померании и Фондом прусских дворцов и садов Берлина-Бранденбурга, была подготовлена к 200-летней годовщине со дня смерти Луизы в 2010 году. На этом пути можно пройти 10 остановок в жизни Луизы между Хоэнцирицем на севере и Парецем на юге. В 2010 году была также завершена реставрация мавзолея Луизы в саду дворца Шарлоттенбург и восстановление в историческом виде окружающего сада. В Хоэнцирице, где умерла Луиза и во дворце которого размещается её мемориал, и в Нойштрелице ежегодно проводятся мероприятия памяти королевы Луизы.

18 июня 2009 года в Магдебурге был восстановлен памятник Луизе, снесённый во времена ГДР. В памятном 2010 году в Берлине и Бранденбурге прошли разнообразные выставки, посвящённые королеве Луизе. В берлинском дворце Шарлоттенбург — «Луиза. Жизнь и миф королевы», на острове Пфауэнинзель — «Островная жизнь королевы», а во дворце Парец — «Платья королевы».

Потомки

• мёртворождённая дочь (ум. 7 октября 1794)
• кронпринц Фридрих Вильгельм (1795—1861), будущий король Пруссии Вильгельм IV.
• принц Вильгельм (1797—1888), будущий король Пруссии и император Германской империи Вильгельм I.
• принцесса Шарлотта (1798—1860), будущая российская императрица Александр Фёдоровна
• принцесса Фридерика (1799—1800)
• принц Карл (1801—1883)
• принцесса Александрина (1803—1892), замужем за великим герцогом Мекленбурга Паулем Фридрихом
• принц Фердинанд (1804—1806)
• принцесса Луиза (1808—1870), замужем за принцем Виллемом Фредериком Нидерландским
• принц Альбрехт (1809—1872)

См. также

• Мост королевы Луизы
• Кирха памяти королевы Луизы
• Мемориал королеве Луизе в немецком разделе Википедии

Примечания