Метки: Русский жестовый язык особенности, русский жестовый язык курсы, русский жестовый язык глухих, русский жестовый язык книга, русский жестовый язык электронная обучающая система.
| Русский жестовый язык (РЖЯ) | |
| Страны: |
большей частью СНГ (с центром в России, а также в таких странах Украина, Белоруссия, Казахстан, Молдова, Болгария, Прибалтика — чрезвычайно близок прибалтийским жестовым языкам: латвийскому, литовскому и эстонскому) |
|---|---|
| Общее число говорящих: |
120,5 тыс. в России (2010)[1] |
| Классификация | |
| Категория: | |
| Языковые коды | |
| ISO 639-1: |
— |
| ISO 639-2: |
— |
| ISO 639-3: |
rsl |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Русский жестовый язык — язык жестов, используемый русскоязычным сообществом глухих и слабослышащих в России, а также сообществами глухих и слабослышащих на территории СНГ (Украина, Белоруссия, Казахстан). Его грамматика сильно отличается от грамматики русского языка: поскольку слова сложнее преобразовывать морфологически, то грамматика (напр., порядок и образование слов) более строгая, чем в русском языке. Принадлежит к семье французской жестовой речи, близка к амслену; также, почерпнуто много лексики из австрийского жестового языка.
Разговорный жестовый язык (РЖЯ) имеет свою собственную грамматику и используется в повседневном общении глухих, тогда как созданный специально для удобства общения между слабослышащими и слышащими людьми нечто среднее между русским жестовым языком и русским звуковым языком — сурдоперевод (также называемый «калькированным жестовый язык», «калькированной речью», «калькирующая жестовая речь» или «КЖЯ») используется, в основном, в официальном общении, например при сурдопереводе лекций в институте, докладов на конференциях; раньше она использовалась на телевидении в программах новостей. Калькирующая жестовая речь использует как знаки разговорного жестового языка, так и специально разработанные знаки для понятий, не имеющих своих представлений в словаре разговорного жестового языка. В ней применяются элементы дактильной речи для обозначения окончаний, суффиксов и пр.
Для обозначения имён собственных, а также специфических терминов есть русская дактильная азбука.
Содержание |
Первая сурдопедагогическая школа в России открылась в 1806 г. в Павловске (близ Петербурга). Как и в США, работала по французской методике (в результате чего РЖЯ оказался в родстве с жестовым языком Америки). В Москве же сурдопедагогическая школа открылась в 1860 г. Она работала по немецкой методике. Отголоски борьбы этих двух методик чувствуются в российской сурдопедагогике до сих пор.
Первые исследования русского жестового языка глухих были сделаны в России директором Петербургского училища, педагогом Виктором Ивановичем Флери (1800—1856). В настоящее время вклад Флери российскую сурдопедагогику и его отношение к жестовому языку известны достаточно хорошо, его труды оказали огромное влияние на последующих исследователей. Главный труд Флери — книга «Глухонемые» (1835) впервые анализирует жестовое общение глухих. Выделяя три разновидности жестовой речи, В. И. Флери считает, что в коллективе глухих складывается особая жестовая система, обладающая только ей присущими и отличными от словесного языка закономерностями. В этой системе «… существует великое разнообразие оттенков и чрезвычайно тонких изменений, коих на бумаге выразить невозможно». Большое место в книге отводится роли жестовой речи в обучении и воспитании глухого ребенка, в частности, Флери призывает родителей глухих детей «охотно и старательно предаться употреблению сего первоначального языка, посредством которого ум молодого несчастливца может распускаться и расти». Автор создает первое лексическое и лексикографическое описание русского жестового языка, помещает в книге первый словарь РЖЯ. В этот словарь он помещает жесты, собранные им «у глухонемых образованных и необразованных, постоянно употребляющих пантомиму». Интересно заметить, что ряд жестов, описанных Флери, не изменились, или мало изменились.
Автор сопоставляет русские жесты и жесты, используемые в Парижском институте глухих, выявляя их сходство и различие Флери пытается описать особенности синтаксиса РЖЯ и приводит довольно много точных лингвистических описаний. Например, он рассказывает об основных способах выражения времени, приводит жесты, обозначающие настоящее, будущее и прошедшее время (два способа). Флери придаёт большое значение тому, что современные исследователи называют немануальной характеристикой жеста — он считает, что большую роль в выражении различных значений играет «искра взора», нахмуривание бровей, качание головы и т. п. В своей книге Флери также поднимает вопрос о жестовом переводе и выступает против механического перевода. Он пишет: «брать какую-нибудь письменную фразу и с трудом переводить ее в письменное слово представляет только напрасные и лишние затруднения; но овладеть мыслью и преобразовать её». За столько времени, как можно видеть, и за 175 лет книга не утратила своей актуальности.
В конце XIX века в Европе и в России стал преобладать устный метод обучения глухих, что не могло не сказаться на отношении к жестовому языку. Некоторые историки считают, что вытеснение жестового языка связано с общим развитием научной и философской мысли этого времени. Вера в науку и в эволюцию (теория Дарвина) и мнение, что жестовый язык является примитивной, первичной формой общения, привели к тому, что основной целью обучения глухих стало обучение устной речи, как наивысшему достижению человеческой цивилизации. Известный сурдопедагог Н. М. Лаговский пытается анализировать жестовый язык глухих, особенности его «естественной» и «искусственной» формы. Однако, в отличие от Флери он приходит к выводу, что жестовый язык не знает грамматических форм и правил. Правда, имея большой опыт работы с глухими детьми, он не может не признать, что жестовая речь могла бы быть полезна как вспомогательное воспитательное средство, но её трудно удержать «в дозволенных ей границах».
Работы великого русского психолога и дефектолога Льва Семеновича Выготского (1886—1934) по обучению глухих необычайно важны для современной сурдопедагогики и лингвистики. Его высказывания, посвященные жестовому языку, уже становятся хрестоматийными, тем не менее, хочется ещё раз подчеркнуть решающую роль Выготского в формировании взглядов и отношения к жестовому языку в последние годы.
Хотя в начале своих исследований он считал, что жестовое общение несколько ограничено и не доходит до «абстрактных понятий», но к началу 1930-х годов Выготский приходит к выводу, что жестовый язык — это сложная и своеобразная лингвистическая система, язык «очень богато развитый», «есть подлинная речь во всем богатстве ее функционального значения». По мнению Выготского, это не только средство межличностного общения глухих («их язык»), но и «средство внутреннего мышления самого ребенка».
Идеи Выготского были развиты в исследованиях Р. М. Боскис и Н. Г. Морозовой, которые впервые в России попытались изучать жестовый язык экспериментально. В работе «О развитии мимической речи»(1939) сделан вывод, что у жестового языка существует своя грамматика, отличная от грамматики русского языка. К сожалению, авторы этого интереснейшего исследования ошибочно полагали, что глухие не могут владеть двумя языками (то есть жестовым и словесным), и что по мере овладения словесным языком жестовый язык глухих превращается в калькирующую жестовую речь.
Очень современно звучат некоторые высказывания о жестовом языке другого выдающегося сурдо- и сурдотифлопедагога И. А. Соколянского (1889—1960). Он доказывал необходимость использования жестовой речи в обучении, особенно её важность на начальном этапе обучения. В частности, он писал: «игнорирование жестовой речи глухого ребенка в дошкольный и школьный период — это тягчайшее преступление…»
Немногие из современных специалистов признают то, что было очевидным для Соколянского — «Надо самому изучать жестикуляцию глухих. И именно глухих, а не вообще». Сам Соколянский с детства свободно владел жестовым языком глухих, и это знание не раз помогало ему в разных ситуациях. Наибольший интерес сейчас вызывает его дискуссия о жестовом языке с известным лингвистом Л. В. Щербой, где глухие приравниваются к «иностранцам», а их язык рассматривается как «своеобразная, но типичная языковая система, которую нужно знать, нужно изучать». Одним из первых Соколянский называет жестовый язык «родным языком» глухих.
Все точки зрения, описанные выше, принадлежали слышащим специалистам (если не считать того факта, что И. А. Соколянский не слышал на одно ухо, но все же явно причислял себя к сообществу слышащих).
На Втором Всероссийском Съезде глухонемых, проходившем в Москве в октябре 1920 года в типографии Арнольдо-Третьяковского училища на Донской улице, выступил петербуржец А. Я. Удаль, член ЦК ВСГ, активист, делегат 1-го и 2-го съездов. Его доклад под названием «Наш 'язык' — мимика» был опубликован в бюллетене конференции. Удаль считает, что глухие обладают своим языком и, соответственно, своей уникальной культурой, и что «…в свое время нам удастся внести в общую сокровищницу человеческой культуры кое-что новое, ценное, что недоступно по физическим условиям для наших товарищей — слышащих». Удаль пишет, что глухие не «безнадежно обижены в смысле языка… далеко не обижены, хотя, правда, язык наш не сходен с языком остального человечества.» Автор приводит следующие доказательства того, что жестовый язык глухих является полноценной лингвистической системой как и любой словесный язык. Во-первых, по мнению Удаля, «мимическая речь является комбинацией по определенным правилам подобранных условных символов». Во-вторых, он признает наличие того, что мы сейчас называем национальными жестовыми языками и диалектами ЖЯ («различия „говоров“, „наречий“ (мимических) у глухонемых различных национальностей»). Удаль справедливо отмечает, что язык может развиваться только в сообществе носителей этого языка, что это живой, развивающийся организм. Совершенствование жестового языка возможно через общение — «никакой живой язык… не может обогатиться покуда говорящая на ней народность является распыленной среди других народностей: постоянное общение людей одной и той же национальности… способствует совершенствованию языка». Автор пытается выявить различия между структурой жестовых и словесных языков, описать некоторые лингвистические явления, как, например, безэквивалентная лексика.
«… Могут быть выражены мысли, минуя общепринятые грамматические условности. Почему это? Потому что мимический язык есть язык синтетический, а не аналитический, как язык словесный. Чтобы выразить идею словесно, необходимо комбинировать несколько слов, чтобы выразить ту же идею мимикой — достаточно, порой, одного жеста…»
Размышления А. Я. Удаля, может быть, несколько наивны, однако, он пишет о потенциале жестового языка, развитии его грамматики, в частности, выражении временных явлений, числительных, синонимов. Потребовалось немало лет, чтобы именно эти аспекты РЖЯ были исследованы профессором Г. Л. Зайцевой, Т. П. Давиденко и В. В. Ежовой.
А также пишет о возможности создания систем записи жестов — «идеографическом письме». Автор не дожил до создания таких систем в Великобритании, Германии, США, о возникновении авторских систем, например, Т. П. Давиденко и Л. С. Димскис. Однако, он относится к таким системам достаточно осторожно — «навязывать, против воли, глухонемым знакомство с идеографическим письмом затруднительно и нежелательно». И в наши дни условные обозначения жеста используются, в основном, исследователями жестового языка для нотаций. Мечту Удаля о литературе на жестовом языке, наверное, смогут восполнить кино- и видеоматериалы на жестовом языке.
В докладе Удаля есть и утопические идеи, которые также разделяли многие глухие и слышащие в 70-е годы — создание; единого международного жестового языка глухих. Хотя международное жестовое общение глухих может быть достаточно эффективным, Всемирная федерация глухих и многие национальные ассоциации глухих выступают за сохранение и развитие национальных жестовых языков.
Первые исследования русского языка глухонемых были сделаны Галиной Лазаревной Зайцевой, которая написала в 1969 году кандидатскую диссертацию «Жестовый язык глухих», а в 1992 году разработала стандарт для русского жестового языка. Первой школой, в которой используют русский язык глухонемых в классах, была открытая в 1992 году Московская билингвистическая гимназия для глухих детей.
Текущими исследованиями РЖЯ занимаются
Cовременный статус РЖЯ таков:
На сегодняшний день в России существует несколько проблем, касающихся изучения и применения жестового языка и приводимых Валерием Никитичем Рухледевым — президентом Всероссийского общества глухих[5]:
Однако, в последнее время ситуация всё-таки может измениться: 4 апреля 2009 г. на заседании Совета по делам инвалидов России с участием Дмитрия Медведева обсуждалась проблема статуса РЖЯ в России. В заключительном слове Президент РФ на заседании Совета по делам инвалидов высказал свое мнение[5]:
«Теперь по переводу, сурдопереводу. Действительно, явный недостаток кадров. Такого рода поручение даже в заранее заготовленный перечень поручений моих уже заложено. Речь идет о проработке вопроса о потребности в подготовке переводчиков жестового языка для предоставления услуг по сурдопереводу и предложениях по реализации. Но я согласен и с тем, что было сказано ещё: необходимо рассмотреть вопрос о подготовке соответствующих переводчиков на базе учреждений Минобразования, университетов. Эти преподаватели должны готовиться практически в каждом федеральном округе, потому что у нас огромная страна, и невозможно себе представить, чтобы всех сурдопереводчиков готовили в Москве, например, и только так мы сможем решить эту проблему. Рад, что Государственная Дума поддерживает инициативы Президента, поэтому будем дальше работать в том же единстве, в котором и до этого работали».
И сейчас многие слышащие пренебрежительно относятся к жестовому языку, считая его чем-то примитивным, безграмотным или годящимся только для неофициального или бытового общения. Всего лишь 10 лет назад термин «русский жестовый язык» не имел права на существование, а многие глухие, владеющие РЖЯ, стыдливо называли его «жаргоном». Отношение к жестовому языку глухих в настоящее время — тема отдельного исследования.
В республиках бывшего СССР русский жестовый язык распространялся централизованно через создание школ и учреждений для глухих. Видимо, с этим и связан феномен преобладания единого русского жестового языка на территории бывшего Советского Союза. В результате такой политики практически на всей этой территории распространёно множество диалектов РЖЯ, схожесть которых очень велика.
Сегодняшняя ситуация постепенно меняется: украинский ЖЯ признан самостоятельным.
Некоторые книги были также переведены на РЖЯ. Например, по состоянию на 16 июля 2010 года были переведены часть книг Библии[6][7].
Хиремы, подобно фонемам в звуковых языках, являются неделимыми звуковыми единицами, которые выполняют различительную функцию в языке. Первым эту особенность жестовых языков исследовал Стоуки, а впервые его исследование перенесли на РЖЯ учёные Зайцева и Димскис, выявив несколько главных свойств жеста в РЖЯ:
В 1998 Димскис выделила в РЖЯ 20 основных конфигураций (А, Б, В, 1, 5 и т. д.[8]), около 50 характеристик места исполнения жеста, более 70 характеристик локализации и других свойств жеста.
Однако, предложенный вариант нотации считать полностью разработанным, окончательным пока рано; более того, РЖЯ меняется намного быстрее, чем отдельные учёные успевают его исследовать. Необходимо еще многое исследовать и тщательно проверить, прежде чем утверждать, все ли жесты «укладываются» в разработанную нотацию.
Морфологические значения передаются в РЖЯ различными способами: с помощью дактилем, с помощью проговаривания слов губами и др. Важнейшая особенность морфологии РЖЯ — возможность изменения способа исполнения жеста и образование парадигм, представляющих нерасторжимый комплекс, где двигательно-пространственные характеристики жестов и их конситуативные значения взаимосвязаны и взаимообусловлены. Другой особенностью морфологии является то, что глагольные формы, на которых держатся фразы звукового русского языка, в ЖЯ часто заменяются существительными (например, «должен» — «долг», ‘ходить на лыжах’, ‘лыжник’ и ‘лыжи’).
Различные виды морфолгических изменний слов:
Возможность изменения способа исполнения жеста и его способность к образованию парадигм, представляющих комплекс, где двигательно-пространственные характеристики жестов и их конситуационные значения взаимосвязаны и взаимообусловлены, — важнейшая особенность морфологии РЖЯ. Анализ, проведенный Зайцевой, позволяет утверждать, что РЖЯ располагает широким набором специфических средств для выражения различных морфологических значений.
В звуковом русском языке, при свободном порядке слов в предложении, морфологические изменения лексем отражают их позиционное распределение. В ЖЯ характеристики субъекта и объекта (позиции агенса и пациенса) определяются некоторыми правилами порядка жестов:
С точки зрения этимологии РЖЯ исходит от французского, немецкого и австрийского жестовых языков. Большое количество лексики было почерпнуто именно оттуда, вследствие чего лексика РЖЯ близка многим другим жестовым языкам мира. Однако, как и другие жестовые языки, РЖЯ имеет много слов, заимстованных из локального звукового языка или трансформировавшихся под его влиянием. К примеру, жесты дней недели основаны на дактилировании первых букв, с которых начинаются эти слова в русском языке.
Жесты (как и иероглифы) в своей основе имеют изображения объектов и явлений окружающего мира. Этим объясняется, что такие далекие в звуковом языке понятия, как «игра на пианино» и, например, «компьютер», в ЖЯ выражаются одним жестом, имитирующем работу с клавишами. С другой стороны, слово «тряпка» в звуковом языке может означать как одежду (в несколько пренебрежительном тоне), так и тряпку для мойки пола. В ЖЯ для этих понятий есть отдельные жесты[10].
Синкретизм многих лексических единиц РЖЯ проявляется и в том, что один жест используется для обозначения разных объектов реального мира (денотатов). При этом применение одного жеста для выражения различных значений подчиняется определенным закономерностям. Так, один жест может обозначать:
В то же время в лексическом составе РЖЯ много жестов, передающих значения аналитически, расчлененно. При помощи такого рода обозначений передаются смыслы ‘мебель’: СТОЛ СТУЛ КРОВАТЬ РАЗНЫЙ; ‘овощи’: КАРТОФЕЛЬ КАПУСТА ОГУРЕЦ РАЗНЫЙ и др. Расчлененность ярко выражена в условиях, когда требуется выразить смысл, для которого нет готового жеста. Например, для наименования ягоды черники используется жестовая конструкция: ЯГОДА ЕСТЬ ЯЗЫК ЧЕРНЫЙ; для значения ‘бирюзовый’ — НАПРИМЕР СИНИЙ ОТРИЦАНИЕ (ЗЕЛЕНЫЙ ОТРИЦАНИЕ) СМЕШАТЬ. Последние два примера свидетельствуют, что в РЖЯ очень сильна тенденция к появлению новых лексических единиц, в которых возникает потребность в процессе общения.
Таким образом, в лексике РЖЯ как бы противоборствуют две тенденции — к синкретизму и расчлененности. Эти же тенденции обнаружены и в разговорных разновидностях других языков, в том числе и в русской разговорной речи.
Также, изучалось способы выражения в РЖР сложных, абстрактных слов, кванторных значений. Результаты показали, что глухие учащиеся, используя лексику РЖЯ, вполне адекватно передают значения кванторов всеобщности и существования[11]. В РЖЯ присутствует много разветвленных синонимических рядов, позволяющих точно дифференцировать не только основные значения, но и тонкие смысловые оттенки. Например, значение ‘невозможно’ выражается пятью жестами-синонимами, значение ‘есть, имеется’ — тремя жестами (и их модификациями).
Необходимо отметить, что и в этой области еще очень много «белых пятен». Особенно плохо изучен и описан класс жестов, которые используются только в РЖР и не входят в лексику КЖР, а особенно фразеологизмов. В существующих жестовых словарях зафиксированы главным образом жесты, общие для КЖР и РЖЯ, а также жесты, принадлежащие только КЖР.
| Это заготовка статьи по лингвистике. Вы можете помочь проекту, исправив и дополнив её. |
Tags: Русский жестовый язык особенности, русский жестовый язык курсы, русский жестовый язык глухих, русский жестовый язык книга, русский жестовый язык электронная обучающая система.
