Бала́чка (от укр. балакати — разговаривать, болтать^[1]) — язык казаков Дона и Кубани, степные диалекты украинского языка. Может быть поставлен в один ряд с такими языками и диалектами, как суржик, гутар и др.

Существуют три основные исторические разновидности балачки — куба́нская, донска́я и го́рская^[2].

Первая, кубанская балачка, представляет собой сохраненную и пошедшую собственным путем развития разговорную практику юго-восточных украинских диалектов XVIII столетия, которые также легли в основу украинского литературного языка и на современном уровне представляет собой суржик^{[источник не указан 492 дня]}, практически не отличающийся от того, на котором разговаривают на русифицированных территориях Украины. Современная графика и орфография, как правило, используется русская (ср. ярыжка).

Донская балачка, таким образом, представляет собой переходный диалект от восточно-украинских к южно-русским диалектам.

Горская балачка сформировалась во времена Кавказской войны, ввиду влияния народов Кавказа на быт и культуру кубанских и терских казаков.

Происхождение термина

Слово «балачка» для обозначения диалектов и говоров стало употребляться недавно^{[когда?]}, но выделение донских говоров и кубанского говора или кубанского диалекта было описано уже в XIX веке^[3][4].

Кубанская балачка

.

Наиболее значима и близка к литературному украинскому языку разновидность балачки, распространённая на Таманском полуострове. Переписью http://wiki.kubsu.ru/images/0/0c/1897-064%2C085_-_1.pdf --> В советские (с 1930-х годов) и постсоветские годы подвергается заметной русификации.^{[источник не указан 880 дней]}

В. Г. Радченко. «Байки деда Игната»^[5]:

1905 год:
— Ось так будэ добрэ, — крякнул Мыкыта. Тем временем в номере появился служитель с перечнем готовых блюд-закусок. «Гильдейский» отмахнулся: — Нэ надо, — сказал он. — Будэмо обидать нэ по пысаному… Значить так, для почину давай нам четвэрть водкы с пэрцем и всяку милку закуску… И шоб там помымо ковбасок-васэлёдок була дычина. Така лэгосенька дычина, нэ лосятына-кабанятына, а тэ… Шо у вас е?
— Фазаны, перепела, рябчики, — согнулся в поклоне официант.
— Стой! Нэсы по тры пэрэпэла, нэ объидаця ж нам… И ту, як там йии… солянку, о!
— Солянка — цэ вроди нашого борща, — пояснил он гостям. — Борщ кацапы варыть нэ умиють, а солянку — нычого, йисты можно… И щэ… ось тих, як йих… манэнькых таких варэныкив з мьясом!
— Пельменей, — догадался официант.

— Эгэш, хай будуть пэлмэни…

Текст на балачке Ивана Вараввы, как рецензия на книгу Степана Хуторского (П. Придиуса) «Богато ж у нас всяких глупостев…»^[6]:

И звидкиля ты узявся такий, Степан Хуторской? Так складно балакаешь, такий сичный гумор в тебе, ну, чесне слово, прямо завидки беруть. Всэ у тебе е: и думкы, и смишинки, и сльозинки, и видвага, и гострый, як бритва, язык — отразу выдно, природный ты козак, добрый козак!
По нраву ты, Степа, простым людям, и, звычайно, мэни, старому бандурысту. Разом даже лякаюсь: нэ пэрэплюнув бы мэне своимы бувальшинамы. Порой скыдаеся ты на нашего Олександра Пивня, на Козьму Пруткова, на других щирых гумористов, але, по правде сказать, свий у тебэ и голос, и обличче.

Твори, любый! Нашим з тобою землякам Слово твое нынче, может, потрибнийше и важливийше самых живительных лекарств.

Тот же текст на литературном украинском языке:

І звідкіля ти взявся такий, Степане Хутірський? Так складно балакаєш, такий соковитий гумор у тебе, ну, чесне слово, аж завидки беруть. Усе в тебе є: і думки, і смішинки, і сльозинки, і відвага, і гострий, як бритва, язик — одразу видно, природжений ти козак, добрий козак!
До вподоби ти, Степане, простим людям і, звичайно, мені, старому бандуристу. Часом навіть лякаюсь: не переплюнув би мене своїми бувальщинами. Часом скидаєшся ти на нашого Олександра Півня, на Кузьму Пруткова, на інших щирих гумористів, але, по правді сказати, свої в тебе і голос, і обличчя.

Твори, любий! Нашим з тобою землякам Слово твоє нині, може, потрібніше та важливіше від найцілющіших ліків.

Тот же текст на русском языке:

И откель ты взялся такой, Степан Хуторской? Так складно говоришь, такой сочный юмор у тебя, ну, честное слово, прямо завидки берут. Все у тебя есть: и мысли, и смешинки и слезинки, и отвага, и острый, как бритва, язык — сразу видно, прирожденный ты казак, добрый казак!
По нраву ты, Стёпа, простым людям, и, конечно, мне, старому бандуристу. Порой даже пугаюсь: не переплюнул бы меня своими бывальщинами. Порой смахиваешь ты на нашего Александра Пивня, на Кузьму Пруткова, на других прирожденных юмористов, но, по правде сказать, свои у тебя и голос, и обличье.

Твори, дорогой! Нашим с тобою землякам Слово твое нынче, может, нужнее и важнее самых живительных лекарств.

Донская балачка

Историческая близость Украины к Донскому казачеству вела (особенно интенсивно — с началом закрепощения крестьянского населения Гетманщины в XVIII веке) к постоянным миграциям на Дон и распространению там восточноукраинских диалектов, взаимопроникновению их с южнорусскими^[2]. Отличается сильным смягчением согласных (итить — «идти»). В 1918 году атаман Пётр Краснов предлагал придать ей статус одного из официальных языков Донской республики наряду с гутаром и русским, как языка проживающих на Дону иногородних-малороссов, что не получило широкой поддержки, и создание донского (казачьего) литературного языка не было завершено.

Литературные герои романа Михаила Шолохова «Тихий Дон», представляющие донское казачество, разговаривают на гутаре (не путать с донской балачкой-«суржиком»).

Горская балачка

Отличается заметным кавказским (в первую очередь, адыгейским) влиянием. С продвижением на юг Карачаево-Черкесии и Ставрополья кавказский субстрат вытесняет первоначальный украинский, так что распространение термина «балачка» на казацкие диалекты этих регионов носит условный характер. Это относится и к терским казакам, где фиксируется кабардинское влияние на западно-терских казаков, осетинское на центральных (бывшие Волжские и Малороссийские полки). Особенно сильно, было вайнахское и ногайское влияние на гребенских казаков ввиду их многовекового соседства. Однако после массового исхода русского населения с Надтеречья в начале 1990-х, данный диалект почти утрачен, кроме небольшой общины в районе северного Дагестана.

Современность

Балачка не имеет официального статуса в субъектах Российской Федерации, являющихся территорией её распространения, и не используется в качестве основного языка обучения. В России официально рассматривается как диалект русского языка (включая кубанскую балачку, в XIX—XX веках относившуюся, как правило, к украинским диалектам). В быту употребляется преимущественно пожилыми станичниками. Использование в культуре заключается прежде всего в исполнении песен (южнорусского происхождения) фольклорными коллективами, включая знаменитый Кубанский казачий хор. В то же время начавшемуся в 1990-е годы возрождению казачества сопутствуют стремление энтузиастов к возрождению балачки и движение за признание её самостоятельным языком.

В 2010 году широкий резонанс вызвали выпуск «Кубанской азбуки» и предложение группы ученых Кубанского госуниверситета (КубГУ) ввести преподавание на балачке в школах Краснодарского края^[7]. Ещё в 2005 году во всех кубанских школах введен в качестве обязательного предмет «Кубановедение», программа которого включает в том числе ознакомительные уроки по балачке. А в 2004-м краснодарские филологи предлагали кодифицировать балачку и использовать его в местных СМИ, аргументируя это тем, что немалая часть жителей края проживают в сельской местности, и информация на балачке (в том числе и официальные распоряжения губернатора) будет лучше усваиваться кубанцами^[8]. В 1998 году на Новом телевидении Кубани (НТК), крупнейшей местной телерадиокомпании, регулярно выходила десятиминутная передача на кубанском диалекте: диктор на фоне видеоряда озвучивал исторические анекдоты и забавные рассказы, связанные с Кубанью ^[9].

12 сентября 2010 года в этнотуристическом комплексе казачей станицы Атамань впервые с большим размахом прошел конкурс балачки и «День балачки»^[10][11].

См. также

• Казачество
• Суржик
• Диглоссия

Примечания