Дидактическая литература (от др.-греч. διδακτός — могущий быть преподанным, познаваемый, доступный усвоению) — условное обозначение разнообразных литературных жанров, вводящих нелитературный (философский, богословский, научный, практически-моральный и т. д.) материал в обычные формы художественно-словесного творчества.

Традиционное определение дидактической литературы как «формы художественного творчества, имеющей целью поучать, показать полезность какого-либо предмета или популяризировать отрасль какой-либо науки», несколько сужает границы понятия, выводя за пределы его, с одной стороны, формы так называемой описательной, или дескриптивной поэзии, с другой — формы тенденциозной и агитационной литературы, в действительности тесно связанные и часто сливающиеся с формами собственно дидактической литературы.

Включение дидактической литературы в область художественно-словесного творчества предполагает наличие в ней эстетического оформления, воспринимаемого, как таковое, и производителем и потребителем дидактической литературы. Поэтому ни дидактический материал, поданный без эстетического оформления (например, научные произведения), ни литературные формы, преследующие другие (например, мнемотехнические) цели (рифмованные правила грамматики, катехизисы и т. п.) не входят в понятие дидактической литературы.

Формы дидактической литературы особенно продуктивно представлены, с одной стороны, в специфических культурах Востока, античного мира и европейского средневековья; именно на почве этих культур создаются канонические формы дидактическая литература — дидактический эпос, фабульный и бесфабульный, малые фабульные жанры (притча, басня, аполог), дидактическая лирика — различные формы изречения. Возможность эстетического оформления такого своеобразного материала, как агрономия («Труды и дни» Гесиода, «Георгики» Вергилия), космогония («De rerum natura» Лукреция), философия (Парменид и др.), астрономия (Арат), поэтика («Ars poetica» Горация) свидетельствуют о недостаточной дифференцированности различных форм идеологии, следовательно отображают сравнительно малую дифференциацию производственных отношений и процессов: синкретизм науки и искусства — характерный признак этих культур.

С другой стороны, преобладание дидактических форм наблюдается в словесно-художественной продукции некоторых группировок, которые можно признать на первый взгляд чисто идеологическими, — религиозных сект, литературных школ. Исключительно дидактический характер носит литература раннего буддизма и христианства, лирика суфиев и вообще мистиков Востока и Запада, пуритан и пиетистов; явно преобладает дидактическая литература в эпоху реформации и контрреформации.

Анализ исторической обстановки, связанной с периодом расцвета дидактической литературы, её характера (преобладание практической морали), особого значения в ней форм сатиры и риторики, сближающих её с агитационной и тенденциозной литературой (например, сатирическая Narrenliteratur Реформации), риторический характер литературной продукции раннего христианства, мрачный пафос пуританской дидактики (Бэньян, Мильтон), чувственность и сентиментальность пиетистов — все это раскрывает связь роста дидактической продукции с борьбой за определенные идеологии и лежащие в их основе реальные интересы.

Именно в эпохи обострения борьбы за эти интересы и выступает дидактическая литература как прямое орудие пропаганды, защиты и нападения. Поэтому-то вполне реальные причины — борьба за классовую аристократическую культуру, кодификация и охрана её, с одной стороны, нападение на старые устои, в частности на церковное мировоззрение, с другой, — лежат в основе и, казалось бы, чисто подражательного явления — расцвета дидактической литературы в эпохи классицизма и просвещения XVII—XVIII веков (Буало, Делиль, Поп, Дидро, Руссо, Сен-Ламбер, Ломоносов, Херасков, Сумароков и др.).

Поэтому и расцвет в известные эпохи дидактической литературы, типологически совершенно тождественной с описанными выше формами, невозможно связать с выступлениями литературных или религиозных группировок, тогда как совершенно четко выступают лежащие в его основе явления классовой борьбы: таков, например, подъем дидактической продукции в XIV—XV веках, отражающей энергичное наступление городского сословия на старую феодальную культуру. Разумеется, явления второго типа можно наблюдать и в мало дифференцированных культурах; и такие явления, как расцвет дидактической литературе в греческой литературе VII—VI веков, в римской литературе I века, современными исследователями ставятся в связь с крупными экономическими и социально-политическими сдвигами в соответствующие эпохи.

Специфическая установка дидактической литературы — «miscere utile dulci» — ставит её перед разрешением ряда своеобразных стилистических задач, определяющих её оформление. Это, прежде всего, колебание между большими формами, допускающими всестороннее обсуждение предмета, и малыми формами, допускающими мнемотехническое заострение темы. Это, далее, поиск фабульной формы: отсюда — тяготение дидактической литературы к аллегорическому выражению, позволяющему подавать динамически (путем введения фабульной интриги, драматического конфликта и т. п.) в сущности статический материал.

В области внешнего оформления — Vortrag — можно отметить в дидактической литературе преобладание торжественной периодической речи, обильно усыпанной философскими и научными терминами и соответствующей важности трактуемого предмета. Однако формы фабульных дидактических жанров (басня, моралите и т. п.) допускают и введение сниженных житейски-речевых форм выражения.

В статье использован текст из Литературной энциклопедии 1929—1939, перешедший в общественное достояние, так как автор — R. S. — умер в 1939 году.