Метки: Пруссы это русские, пруссы были уничтожены в, пруссы внешность, пруссы коттедж, пруссы в россии, пруссы дом отдыха.
Пру́ссы (греч. Βορουσκοί, лат. Borusci) — балтоязычный народ, в IX/X—XVIII веках населявший территорию нынешней Калининградской области России, южной части Клайпедского уезда Литвы и Варминско-Мазурского воеводства Польши. Собственно, пруссами вначале назывались славяноязычные (подобно литве и кривичам, видимо, балтского происхождения) жители, а балтоязычные именовались в источниках кимврами. Те и другие имели общую языческую религию. Ввиду ускоренной ассимиляции славяноязычных пруссов мазурами, кашубами, словинцами, поляками и другим населением, прибывшим после завоевания Пруссии Тевтонским орденом, с XV века пруссами называлось только балтоязычное население. Хотя язык и культурные особенности пруссов не сохранились, в Федеративной Республике Германии потомками пруссов считают себя свыше 1 млн. человек. Версий происхождения названия народа много, но распространённым является предположение, что название «Prus» — готское слово, означающее «конь», на старославянском языке прус- кобыла.[1] К XIII веку ареал расселения пруссов на западе был ограничен нижним течением Вислы, а на севере — линией водораздела Преголи и Немана.
Слова, созвучные названию пруссов, встречаются в разных языках: санск. purusah — «человек», готское — «prus» — конь, мерин, старославянское прус — кобыла (жившие в этих местах до пруссов эстии были искусными коневодами и содержали табуны белых священных коней, приносимых в жертву богам, коня эстии хоронили отдельно от хозяина в особой могиле, а Адам Бременский упоминает, что и сами пруссы ели конину и пили кобылье молоко и конскую кровь, имущество умерших делилось по результатам состязаний всадников[2]). По предположению лингвистов, общий экзоним «пруссы» появился у их соседей не позже VIII в., а впервые он упоминается анонимным Баварским Географом (IX в.) как название народа, живущего восточнее Вислы. В дальнейшем этот термин в форме «брузи», «брутери», «прецун», «прутены», «брусы», «бороссы», «боруссы» будет фигурировать в европейских и восточных средневековых источниках, обозначая население, проживавшее между реками Висла и Неман (Рус, правый рукав Немана до сих пор называется Рус, Русне, Русны, а rus по-литовски — русло, впадина), и дожил до наших дней в форме названия футбольной команды «Боруссия». Из русов (пруссов) Понеманья считали себя согласно житиям святых владимирские князья начала 16 века, эту версию о своём происхождении активно развивал Иван Грозный, причём считал, что его прусские предки были потомками Августа.[3] Возможно, в подражание ему на своём прусском происхождении настаивали Романовы, Пушкины и другие знатные роды Руси, переведя прозвище своего предка Андрея Кобылы на старославянский язык — прус. Версию Ивана Грозного поддерживал М. В. Ломоносов.[4] Имя «пруссы» — не самоназвание. Так пруссы в целом себя никогда не называли[5]. Самоназвания относились к дружественным племенным союзам, идентифицируемым по территориям, — сембы из Самбии (прусск. «земля»), натанги из Натангии, помезане из Помезании, погезане из Погезании, вармийцы из Вармии, скальвы из Скаловии (скальвы, так же как жившие в Пруссии галинды и ятвяги, рассматриваются и как отдельный от пруссов народ) и т. д., а также по именам прусских родов (барты). Это говорит об отсутствии государственной самоорганизации, которая обязательно дала бы пруссам общее самоназвание. Пруссы были только союзом балтских и славянских племён, объединённых общей религией, а главный жрец носил титул Криве Кривейто, что может свидетельствовать о связи с кривичами.
Пруссы называли свою землю «Островное царство» («Ульмигания», «Ульмигерия», «Ульмеригия» в готском варианте) — полуостров Самбия считался до XII века островом, ограниченным водами Балтийского моря и реками Преголя и Дейма. В целом же прусские земли в период максимального могущества простирались от Вислы до Немана.
В начале нашей эры германцы назвали жителей этой территории «эстии» — живущие на востоке, а германские историки до IX века называли эту землю «Эстланд» — восточная страна. (Никакой этнической связи с нынешними эстонцами здесь не прослеживается.) В эпоху Юлия Цезаря кельты и германцы именовали эту землю также «Озерикта» и «Аустравия» — восточная страна. Это имя означало лишь границу известного европейцам мира — не более того.
Готы (V в.) и некоторые германские историки (вплоть до XIV в.) именовали западную часть прусских земель как Витланд или Вейделант («страна мудрецов»), возможно как-то связывая это название с прусским святилищем Ромове, имевшим общебалтское значение.
В немецкой историографии распространено представление о том, что пруссы — народ, живущий по р. Росса, как назывался Неман в нижнем течении (сегодня сохранилось название одного из рукавов реки — Русны/Русне). Такой же точки зрения придерживается Ломоносов в труде «Древняя российская история»[6].
По еще одной немецкой версии — от «Брутения» (brote, прусск. — брат) — в соответствии с легендой о пришествии в этот край Брутена — верховного жреца, брата военного вождя Видевута.
Баварский Географ в своём списке племён, проживающих к востоку от франкской империи, пруссов упомянул под именем Bruzi. Время написания этого списка точно не известно, большинство исследователей относят его к 1-й половине IX в., — в таком случае можно допустить, что термин «пруссы» как название древнепрусского этноса или общее наименование ряда западно-балтских племён (кланов) появляется с начала или 1-й половины IX в.
По свидетельству польского хрониста французского происхождения Галла Анонима (XI—XII в.), во времена Карла Великого, «когда Саксония была по отношению к нему мятежна и не принимала ярма его власти», часть населения Саксонии переправилась на кораблях в будущую Пруссию и, заняв эту область, дала ей имя «Пруссия»[7]. Подтверждением этой версии является существование в Восточной Пруссии исторического района «Земля сасов». В Нижней Саксонии жили не только собственно саксы, но и славяне и фризы.
По замечанию некоторых исследователей романтиков, название страны пруссов (Prūsa — произн. как «Пру́са») созвучно древнему имени страны фризов (Frusa — «Фруза»); с чем согласуется точка зрения русского лингвиста О. Н. Трубачева. Возможно также происхождение от слова прусского языка, означающего «лицо», «изображение»[8]
В первой испанской хронике «Estoria de Espanna» (1282 или 1284), подготовленной королём Альфонсо X, упоминается о холодных островах Нуруэга (Норвегия), Дасия (Дания) и Прусия [Prucia][9].
О происхождении этнического названия пруссов prūss, prūsai («прусс», «пруссы») и регионима Prūsa («Пруссия») среди исследователей нет единого мнения. Пруссами (prysy — прысы) их называли поляки, подобным словом они называли и пыжичан, а у самих пруссов у каждого племени было собственное самоназвание.
Первое сообщение об укладе жизни древних пруссов (aestii, Aestiorum gentes) относится к концу I века. в работе римского историка Тацита Германия, 2 ч.. Тацит об образе жизни эстиев сообщал, что:
Гл. XLV. За свионами находится другое море (Балтийское), тихое и почти неподвижное; что это море опоясывает и замыкает земной круг, удостоверяется тем, что последнее сияние уже заходящего солнца продолжается до восхода и настолько ярко, что помрачает звезды. Воображение прибавляет к этому, что, когда солнце выплывает из воды, слышен шум и видны очертания лошадей и лучи вокруг головы (Феба). И только до сих пор продолжается мир, и молва об этом справедлива.
Итак, правым берегом Свевского моря омывается земля племён эстиев (от Вислы до Финского залива), у которых обычаи и внешний вид, как у свевов, а язык больше похож на британский. Они поклоняются матери богов и носят как символ своих верований изображения кабанов. Это у них заменяющая оружие защита от всего, гарантирующая почитателю богини безопасность даже среди врагов. Они редко пользуются железным оружием, часто же дубинами. Над хлебом и другими плодами земли они трудятся с большим терпением, чем это соответствует обычной лености германцев.
Они также и море и одни из всех на его отмелях и даже на самом берегу собирают янтарь, который сами называют glaesum. Но какова его природа и откуда он берется, они, будучи варварами, не доискиваются и не имеют об этом точных сведений. Он даже долго валялся у них [без употребления] среди других отбросов моря, пока наша страсть, к роскоши не создала ему славы. Сами же они его совсем не употребляют. Собирается он в грубом виде, приносится [на рынок] без всякой отделки, и они получают за него плату с удивлением.
Видно, однако, что это сок деревьев, так как в янтаре очень часто просвечивают животные, водящиеся на земле, даже крылатые, которые, завязши в жидкости, потом, когда вещество это затвердеет, застревают [в нем]. И я думаю, что как в отдаленных местах Востока есть особенно плодоносные рощи и леса, где сочатся ладан и бальзам, так и на островах, и в землях Запада есть такие места, в которых, [выжатый] под влиянием близких лучей солнца, жидкий янтарь падает в близко находящееся море и силой бурь выбрасывается волной на встречаемые ею берега. Если захотеть испытать свойства янтаря, приблизивши к нему огонь, то он загорится, как факел из смолистого дерева, и получится густое и сильно пахучее пламя, после чего он делается мягким и липким, как смола.
Король Англии Альфред Великий, переводя в то время хронику Орозия, в свой перевод включил, среди прочего, пассаж по географии и этнографии восточного побережья Балтийского моря. Сведения о населении этого побережья королю сообщили мореплаватели Вульфстан (~890-893) и Отер. О лежащей к востоку от нижней Вислы Эстландии (Eastland — «Страна эстиев») Вульфстан говорит, что:
Она очень велика и там много городов и в каждом городе есть король, и там также очень много меду и рыбной ловли. Король и богатые люди пьют кобылье молоко, а бедные и рабы пьют мёд. И много войн бывает у них; и не употребляется пиво среди эстиев, но мёду там достаточно.
И есть у эстиев обычай, что если там умрёт человек, он остаётся лежать внутри [дома] несожжённым у своих родственников и друзей в течение месяца, а, иногда, и двух; а короли и другие знатные люди — тем дольше, чем больше богатства, они имеют; и иногда они остаются несожжёнными в течение полугода и лежат поверх земли в своих домах. И всё время, пока тело находится внутри, там происходят пир и игра до того дня, пока они его не сожгут.
Затем в тот самый день, когда они его решают вынести к костру, они делят его имущество, которое остаётся после пира и игр, на пять или шесть [частей], иногда больше, в зависимости от размера имущества. Из него наибольшую часть они кладут примерно на расстоянии одной мили от города, затем другую, потом третью, пока не будет положено всё в пределах мили; и наименьшая часть должна находиться ближе всего к городу, в котором лежит мёртвый человек. Затем собираются все мужчины, имеющие наиболее быстрых лошадей в стране, примерно на расстоянии пяти или шести миль от того имущества.
Затем мчатся они все к имуществу; и тот человек, который имеет быстрейшую лошадь, приходит к первой и крупнейшей части, и так один за другим, пока всё не будет взято; и наименьшую долю берёт тот, кто достигает ближайшей к селению части имущества. И затем каждый едет своей дорогой с имуществом, и принадлежит оно им полностью; и потому там быстрые лошади чрезвычайно дороги. И когда его сокровища таким образом полностью розданы, тогда его выносят наружу и сжигают вместе с его оружием и одеждой <…>[10].
Средневековые хронисты (за исключением польских) не отмечают больших войн, которые бы вели пруссы против своих соседей, наоборот — чаще сами пруссы становились объектом набегов викингов, о чём повествует Саксон Грамматик[11] и сообщает арабский писатель 2-й половины X века Ибрагим ибн Якуб. Последний пишет, что «Брусы [пруссы] живут у Мирового Океана и имеют особый язык. Они не понимают языки соседних народов [славян]. Они известны своей смелостью <…>. Названы русы [Ряд северных народов, включая русов, не причисляются к сакалибам (славянам), хотя отмечается, что они смешались с ними и говорят на их языке] нападают на них на кораблях с запада'‘»[12].
Процесс разложения родового строя, который, судя по данным археологии, у пруссов происходил в III—XIII(?) вв., продолжавшееся с VII(?) по X в. (включительно) засилие скандинавов на восточном побережье Балтийского моря и (гипотетическое) отсутствие политического единства прусских земель не позволяли пруссам создавать большую армию, но в то же время они успешно отбивались от соседей, а в XII—XIII вв. даже совершали опустошительные набеги на владения куявских и мазовецких княжеств. Пруссы, которые в отличие от некоторых западнославянских племен (бодричей и руян) не упоминаются в пиратстве на Балтике, занимались, кроме земледелия и скотоводства, добычей янтаря, торговлей, рыболовством, охотой, оружейным промыслом. Всплеск янтарной торговли пруссов с Римской империей (I—II вв.) привёл к тому, что к исходу т. н. римского периода (I—IV вв.) область расселения пруссов становится самой богатой во всем балтоязычном ареале; земледелие же, по мнению некоторых исследователей, становится ведущим занятием пруссов только в XI—XII вв.
Адам Бременский в 1070-х годах оставил такой отзыв о «самбах» («самбами» он именовал всех тогдашних пруссов):
Населяют его самбы, или пруссы, люди весьма доброжелательные. Они, в отличие от предыдущих, протягивают руку помощи тем, кто подвергся опасности на море или испытал нападение пиратов. Тамошние жители очень низко ценят золото и серебро, а чужеземных шкурок, запах которых донёс губительный яд гордыни в наши земли, у них в избытке <…>.
Можно было бы указать многое в нравах этих людей, что достойно хвалы, когда бы только они уверовали во Христа, проповедников которого ныне жестоко преследуют <…>. Тамошние жители употребляют в пищу мясо лошадей, используя в качестве питья их молоко и кровь, что, говорят, доводит этих людей до опьянения. Обитатели тех краёв голубоглазы, краснолицы и длинноволосы[13].
Католическая Европа не раз предпринимала попытки христианизации пруссов, особенно после принятия Польшей христианства в 966 году. Самой известной попыткой такого рода стала миссия монаха бенедиктинца, епископа пражского Адальберта. В преддверии 1000 г., с которым в тогдашней Европе многие связывали «второе пришествие Христа» и «страшный суд», Адальберт решил совершить миссийное путешествие в Пруссию. В 997 г. он прибыл в тогда ещё кашубский Гданьск; взяв там в попутчики двоих монахов, он отправился на лодке в Пруссию и вскоре высадился на берег в районе Самбийского полуострова. В землях пруссов Адальберт провёл лишь 10 дней. Сначала пруссы, приняв Адальберта за торговца, его встретили дружелюбно, но, поняв, что он пытается им проповедовать, стали прогонять прочь. Учитывая, что Адальберт прибыл со стороны Польши, являвшейся тогда главным врагом пруссов, нетрудно понять, почему пруссы посоветовали Адальберту «убираться туда, откуда [он] пришёл». В конце концов монах случайно забрёл в священную рощу пруссов, которые восприняли это как богохульство. За свою роковую ошибку Адальберт был заколот копьём. Это произошло в ночь на 23 апреля 997 г. рядом с нынешнем посёлком Береговое (Калининградская обл., неподалёку от г. Приморск). Тело погибшего миссионера выкупил великий князь польский Болеслав I Храбрый.
Несмотря на неудачу миссии Адальберта, попытки христианизации пруссов не прекратились. В 1008 или 1009 г. в Пруссию отправился миссийный архиепископ Бруно Кверфуртский. Как и Адальберт, Бруно был убит пруссами. Это произошло 14 февраля 1009 г. на стыке трех стран, то есть Пруссии, Руси и Литвы.
В XIII веке под предлогом христианизации пруссов их земли завоевал Тевтонский орден. Первые отряды рыцарей этого ордена появились в Пруссии в 1230 г., — уже после того, как папа Римский в 1218 г. издал буллу, приравнивающую крестовый поход в Пруссию к крестовым походам в Палестину.
Начался процесс заселения прусских земель немецкими колонистами, которые селились около основанных рыцарями замков. Эти замки и возникшие под их защитой города послужили главными опорными пунктами германизации коренного населения. Племенная знать на язык завоевателей перешла примерно к исходу XIV века, но сельское население ещё долго оставалось этнически прусским (за исключением северных и южных областей будущей Восточной Пруссии). В XV—XVI вв. крестьянство Надровии, Самбии, северной Натангии и северной Бартии подверглось почти сплошной литуанизации, а крестьянство Галиндии, Сассии, южной Вармии и южной Бартии — такой же полонизации со стороны массово проникавших на территорию Пруссии литовских и польских переселенцев .
Из смешения прусского, литовского и частично польского населения Восточной Пруссии с немецкоязычными колонистами к началу ХХ в. сложилась особая субэтническая группа — немцы-пруссаки, а временем окончательного исчезновения прусской народности условно можно считать 1709—1711 гг., когда от голода и эпидемии чумы погибло около половины населения древнепрусских земель, включая последних носителей прусского языка.
Часть пруссов вошла в состав литовского этноса как летувининки.
Небольшая часть пруссов во время их насильственной латинизации бежали в Литву и поселились на территории современной Северо-Западной части Белоруссии (Гродно, Слоним, Вороновский и др. районы), где по сей день существуют поселения в основном литовскоязычных барцяков (от субэтнонима *bartai), то есть потомков средневековых бартов.
Хронология развития древнепрусской народности до захвата земель Тевтонским орденом.[14]
Прусский язык относился к западнобалтской группе индоевропейских языков и был более всего близок куршскому, земгальскому и ятвяжскому языкам. Собственных памятников письменности пруссы не оставили, судить о их языке можно только по косвенным, в основном немецким источникам (два очень ограниченные по объёму словаря, три перевода Катехизиса, лишь один из которых представляет собой длинный текст, ряд очень коротких фраз, пословица, шуточное двустишие, сочинённое прусским студентом в Праге). Большинство из них составлены уже после немецкой колонизации Пруссии (причём отчасти не носителями, а немцами), поэтому отражённый в них прусский язык демонстрирует сильное немецкое влияние. Некоторое представление о прусском языке даёт довоенная топонимика бывшей Восточной Пруссии.
Как свидетельствует Пётр из Дусбурга, письменности у пруссов к XIII веку не было:
В самом начале они весьма дивились тому, что кто-то, отсутствуя, мог пояснить свои намерения буквами <…>. Не было у них ни различия, ни счета дней. Вот почему случается, что когда назначается срок для проведения совещания или переговоров между собой или с иноземцами, то один из них в первый день делает зарубку на каком-либо дереве или завязывает узел на шнурке или поясе. Во второй день он прибавляет снова второй знак, и так по одному, пока не дойдёт до того дня, когда должен быть заключён этот договор.
Список прусских земель, известных из источников (в основном крестоносцев):
Однако этот список древнебалтских западных земель (племен) — больше политическое, чем языковедческое группирование (в этом списке балтские земли и племена, завоеванные крестоносцами в 13 веке, вне зависимости от их разговорных наречий). Племена Skalviai, Nadruviai, скореее всего и Galindai, как показывают местные топонимы и гидронимы, говорили на наречиях, намного более близких к древнелитовским наречиям, чем к прусским наречиям, известным из нескольких письменных источников. В связи со скудостью и «онемечиванием» этих письменных источников, отображающих разные прусские и ятвяжские наречия, а также из-за сравнительно большой близости между древними прусскими, ятвяжскими и литовскими наречиями, сейчас очень трудно установить четкие границы распространения этих разных балтских говоров в средние века.
Западнее всех этих земель, на побережье Балтийского моря — Померании (Приморья), как показывает древняя гидронимика, тоже тысячелетиями жили древнепрусские племена.
Однако примерно в 650—850 гг. в эти земли приходят славянские племена и смешиваются с местными прусскими племенами, создав несколько племен (племенных союзов): полабы, велеты (позже лютичи) на западе и поморяне на востоке[16][17][18] С 800 тут возникают различные скандинавские поселения и торговые пункты, включая Ральсвик, Altes Lager Menzlin, Волин (город) (затем Винета или Йомсборг Йомсвикингов)[19].
Прусская народность состояла из 9 или 10(?) племён (кланов), каждое из которых проживало в своей области, или «земле».
Каждая прусская земля делилась на несколько т. н. полей (пулкэ/полкэ), а каждое поле (территория проживания отдельного рода) — на несколько сельских общин.
Центром прусского поля (эту территориальную единицу условно можно именовать и «волосткой», — если в данном случае позволительно ссылаться на литовскую аналогию XIV в.) было укреплённое городище. Одним из таких городищ было *Тувангстэ, над которым с Х или XI в. возвышалась деревянная крепость по имени *Вангстэпиле. На её месте в 1255 г. как замок крестоносцев был основан Кёнигсберг (ныне — Калининград).
Прусская сельская община, которую возглавлял старейшина, состояла обычно из одного крупного села (каймс/каймис) и нескольких мелких поселений (ед. число вайсис,— ср. с русским весь).
К XIII веку общая численность прусской народности достигала по современным оценкам до 200—250 тысяч человек, а общая площадь прусских земель — 40—45 тыс. км².
По сравнению с соседними польскими землями общественная организация пруссов была весьма примитивна. Больших городов у них не было даже к XIII в. (не знали они и каменного зодчества), хотя строили крепости для обороны. Процесс расслоения прусского общества завершился задолго до немецкого нашествия, но новая феодальная прослойка не успела оформиться в сильный класс, способный противостоять немецкой и польской экспансии.
В XI—XIII вв. прусское общество составляли следующие классы: жречество, знать, «свободные люди» (то есть купцы, свободные крестьяне и свободные ремесленники) и «рабы» (все зависимые люди). Служивая знать состояла из зажиточных владельцев укреплённых усадеб. Представителей верхушки этого класса в российской исторической традиции называют «князьями», а в европейской — «королями». По-прусски же их называли «кунигсами» (ед. число кунигс или (на «помезанском наречии») конагис), а «простых» витязей — «витингсами» либо «витингисами».
Кунигсы были инициаторами грабительских набегов на Польшу. Известно, что для таких набегов прусские дружины объединялись под началом одного наиболее уважаемого кунигса, однако вопрос существования у пруссов единого государства в IX—XIII в. остаётся открытым.
Прусское общество было патриархальным. Абсолютным главой семьи являлся мужчина, жену себе он покупал и потом рассматривал как собственность. Жёнами пруссов нередко становились захваченные во время набегов на Польшу женщины. Наследование шло только по мужской линии.
Хотя земли пруссов были богаты дичью (леса покрывали до 75 % территории прусских земель), основным занятием пруссов было земледелие. Пруссы выращивали рожь, ячмень, овёс, лён. Занимались они также скотоводством и рыболовством. Разводили прежде всего лошадей (конина употреблялась в пищу), крупный рогатый скот и свиней. Охота, не будучи основным средством к существованию, всё же играла важную роль в жизни пруссов.
Кроме сельского хозяйства пруссам были известны и ремёсла. Они знали металлургию железа и бронзы, их кузнецы изготовляли разное оружие и кольчуги. Важными отраслями ремесла были ткацкое и гончарное дело, а также обработка дерева. Однако ремесло так и не успело отделиться от сельского хозяйства, поэтому уровень развития материальной культуры пруссов уступал уровню развития материальной культуры западных их соседей. То, что пруссы не изготовляли сами, они покупали (а иногда и захватывали) у своих соседей. В XI—XIII в. Пруссию посещали купцы из Швеции и Дании. Пруссы у них покупали оружие, соль, металлы. В обмен расплачивались янтарём, мехами, собственными изделиями из металла. Земли пруссов посещали также купцы из Новгорода и Киева, и наоборот — купцы пруссов часто бывали на Руси, о чём свидетельствует, например, то, что в Новгороде существует «Прусская улица» (впервые упоминается в 1185 г.).
Вплоть до немецкой колонизации пруссы оставались язычниками. Они верили в загробную жизнь, в частности в реинкарнацию. Тела умерших сжигались (кости затем предавались ритуальному погребению), огню предавалось и всё то, что могло пригодиться покойному в загробной жизни (кони, предметы обихода, украшения, оружие).
Самым важным (но не самым почитаемым) божеством пруссов был «бог неба и земли» Укапирмс (другое его имя было Дэйвс, то есть просто «бог», — ср. с литовским Dievas — «бог» и латышским «Dievs»). За ним шли божество света, магии, войны и всех вод Потримпс, или Свайкстикс, «бог молнии и дождя» Пэркунис «бог смерти и подземного мира» Патолс и, наконец, «бог изобилия и богатства» Пильвитс, упоминаемый в «Хрониках прусского края» Бреткунасом и идентичный русскому Переплуту[20]. Патолс пруссами воображался как дряхлый старец, Пэркунис (идентичен литовскому Пяркунасу, русскому Перуну, латышскому Пэрконсу) — как мужчина средних лет, Потримпс — как безбородый юноша, а сам Дэйвс — скорее всего, как малолетний мальчик (судя по наличию соответствующего мифологического образа в литовских мифологических сказаниях). «Ниже» Потримпса, Пэркуниса и Патолса (своеобразных ипостасей или эманаций Укапирмса) в прусском пантеоне располагались различные «демоны» и духи.
Местом отправления религиозного культа были для пруссов священные рощи. Самой главной из них была роща по имени Ромовэ, расположена в районе впадения реки Лавы в реку Преголю, неподалёку от посёлка Знаменска в нынешней Калининградской области. Центром Ромовэ был вековой дуб (дуб у пруссов считался священным деревом), перед которым постоянно поддерживался священный огонь. Позднее на месте Ромовэ располагался хутор Оппен (ныне это территория Зоринского сельсовета Гвардейского района).
Несколько раз в году представители всех прусских кланов и родов собирались в Ромовэ для ритуала жертвоприношения. Во время этих празднеств жрецы и витингсы также обсуждали наиболее важные вопросы, касающиеся жизни всех пруссов.
Славянская хроника Гельмольда относит пруссов к племенам славян, а прусский язык называет славянским[21].
Саксон Грамматик в своём труде «Деяния данов» не использует названия «пруссы», но именует земли пруссов «Руссия». По описанию событий «Руссия» Саксона Грамматика соответствует земле пруссов[22].
Версию о славянском происхождении пруссов отстаивал Мавро Орбини в опубликованной в 1601 году книге «Славянское царство»[23].
Славянской версии происхождения пруссов придерживался Михаил Васильевич Ломоносов в своём историческом труде «Древняя российская история»
Приступая к показанию варягов-россов, кто они и какого народу были, прежде должно утвердить, что они с древними пруссами произошли от одного поколения. Сие разумеется не о крыжаках или нынешних бранденбургцах, но о старожилах прусских, которые еще и поныне живут рассеяны по некоторым селам в Пруссии и тем же языком говорят, который употребляют литва, жмудь, курландцы, ибо в городах живущие дворяне и мещане суть приезжие немцы, которые теми землями около тринадцатого столетия завладели по неправедному папскому благословению.
Литва, Жмудь и Подляхия исстари звались Русью, и сие имя не должно производить и начинать от времени пришествия Рурикова к новгородцам, ибо оно широко по восточно-южным берегам Варяжского моря простиралось от лет давных. < ... > Показав единство с пруссами россов и сих перед оными преимущество, должно исследовать поколение, от какого народа обои происходят, о чем наперед мое мнение объявляю, что оба славенского племени и язык их славенский же, токмо чрез смешение с другими немало отдалился от своего корени. Хотя ж сего мнения имею сообщников Претория и Гельмолда, из которых первый почитает прусский и литовский язык за отрасль славенского, другой пруссов прямо славянами называет, однако действительные примеры сходства их языка со славенским дают их и моему мнению большую вероятность. Летский язык, от славенского происшедший, один почти с теми диалектами, которыми ныне говорят в Жмуди, в северной Литве и в некоторых деревнях оставшиеся старые пруссы. Явные свидетельства о сходстве древнего прусского языка найдет, кто, кроме идолов, имена жрецов, волхвов и слова, что в обрядах употреблялись, рассмотрит и грамматическое их происхождение. Прочие помянутого языка отмены извиняются подобием вендского наречия, которое, столько ж от коренного славенского языка по соседству с немцами, как летский по близости с чудским, испортясь, отдалилось. Итак, когда древний язык варягов-россов один с прусским, литовским, курландским или летским, то, конечно, происшествие и начало свое имел от славенского как его отрасль.
Таким образом, Ломоносов был сторонником теории балто-славянского единства, но ввиду отсутствия такого термина называл летто-литовские языки славянскими. После 2-й мировой войны в Калининградской обл. проводились многочисленные раскопки прусских археологических памятников, но их результаты публиковались практически лишь в научной литературе. Информация, к которой простые жители Калининградской обл. имели доступ, была крайне скупа. В путеводителях говорилось о том, что до немецкой колонизации на этой земле жили «славянские племена пруссов», и что их земля была «варварски разграблена немцами».
В пользу версии славянского происхождении пруссов говорит близость словарного запаса прусского языка с польским.
Тезис о славянском происхождении пруссов был провозглашён Сталиным на Тегеранской конференции; при его жизни это утверждение под сомнение не ставилось.
| Балтийские племена и народы | |
|---|---|
Tags: Пруссы это русские, пруссы были уничтожены в, пруссы внешность, пруссы коттедж, пруссы в россии, пруссы дом отдыха.
